глаза ее частенько называли «Манька-облигация». Так что, хлопнуть ее по упругой попке, проходя мимо, вовсе не считалось за дурной тон. Ну, и потом, реакция с ее стороны была, мягко говоря, не очень агрессивной. То есть она, конечно, кричала, и даже могла огреть «нахала» по спине сумкой, но в этом «возмущении» чувствовалась определенная наигранность. Хотя, несмотря на это все, распущенность ее была показной, девчонка она была очень даже не глупая, и поговорить с ней было всегда интересно. Мы частенько общались с ней на переменах во время совместных «перекуров».
Твердой походкой, в душе, надо признать, безумно волнуясь (первый мой медленный танец в стенах школы!!!), я подошел к ней и протянул руку в предлагающем жесте.
Ни один мускул не дрогнул на лице. Наблюдавших за этим событием родителей. Хотя, по всей видимости, они не ожидали, что среди ребят, учившихся в одних стенах с их чадами, встречаются такие смелые...
Машка улыбнулась своей очаровательно-ослепительной улыбкой, от которой у меня, как, думаю, и любого другого мужчины, в душе стало тепло и покойно, и взяла меня за протянутую руку.
Моя вторая рука удобно разместилась на ее талии, ощущая ее стройность и приятный изгиб в том месте, где она переходила в попку. Мы танцевали, плотно прижавшись друг к другу, как будто делали это не в первый раз, а, по крайней мере, лет пять прожив в счастливом браке.
От нее исходил нежный аромат каких-то дорогих духов, круживший голову и заставляющий наклоняться все ниже к ее открытой шее, ловя этот восхитительный запах. Одета она была в белую блузку со «смелым» декольте и короткую расклешенную юбку, по «смелости» не уступавшей блузке. Думаю, что мы хорошо смотрелись со стороны.
Тем не менее, я чувствовал некоторый идиотизм происходящего. Тридцать семь человек (неопытный отличник все еще пребывал в состоянии прострации в учительской) стояли у стенки, с нескрываемой завистью разглядывая нас. Так часто бывает. Все хотят потанцевать, но боятся сделать первый шаг навстречу друг другу, тем самым лишая себя огромного удовольствия, почувствовать которое можно лишь один раз потанцевав с представителем противоположного пола. Так что, для них было проще стоять и завидовать другим в том, что сами были бы не прочь проделать. Тем более что второй раз приглашать девушку на танец намного проще, чем в первый. Это я понял на своем собственном опыте, когда впервые пригласил на танец девушку, будучи в пионерском лагере. Было мне тогда 10 лет.
Совершенно неожиданно, сквозь музыку я услышал Машкин голос:
— Ну и народ у нас...
По всей видимости, она думала о том же, что и я.
— Да ладно, — ответил я — Стесняются, просто. Дети.
Она засмеялась. Ей, так же как и мне, было приятно осознавать, что в этот
самый момент мы выглядим намного взрослее наших одногодок.
Медленный танец закончился. За ним снова «пошел» блок быстрых. Народ нехотя потянулся на танцпол. Мы с Машкой вышли на улицу покурить.
В метрах пятнадцати от здания школы, прямо напротив подъезда, стоял так называемый «белый дом» — электроподстанция, около которой обычно происходили перекуры. Рядом с «белым домом» росло большое, очень старое и ветвистое дерево неопределенной породы. Мы встали под это дерево и закурили. Пока курили, обсудили поведение непонятливых родителей и их «недоразвитых» отпрысков.
— Ну на фига надо так делать? — удивлялась Машка — Сами же своим детям праздник портят. Сами что ли не были на их месте?
— Дай нам Бог не растерять твоей рассудительности, когда доплетемся до их возраста, — ответил я, с благодарностью думая про отца.
— Не боись, не растеряем. — уверенно произнесла она в ответ и снова
улыбнулась той самой своей улыбкой, от которой внутри любого нормального гетеросексуально-ориентированного мужчины все переворачивается.
Когда мы вернулись, на
