старого и хорошего знакомого. Он имел смуглое и скуластое лицо индейца, голова его была повязана платком, что одновременно делало его похожим на пирата, одет же он был в длинное цветастое пончо. Заметив интерес папы к себе, человек быстро подошел к нашей парочке и, приветливо улыбаясь, заговорил:
— Ребята, вам фото, портрет, интересный разговор, что хотите?
— А вы кто? — спросил недоверчиво странного человека папа.
— А кто хотите: индеец, Чингачгук, маг. А вообще-то меня зовут Саша.
— Погадайте нам, — вдруг попросила дочка.
— А гадать мне вера не велит, а еще Люба, адя и моя жена Валя. Я про вас и так все знаю. Знаю, откуда вы.
— Ну и откуда? — скептически поинтересовался папа.
— Откуда? Откуда и все мы — из мамы.
Дочка и папа засмеялись от неожиданного ответа.
— Ну а все-таки, что с нами будет? — продолжала настаивать дочка.
— А то же, что и с песочными часами.
— Как это? — она удивленно подняла брови.
— А так: женщина и мужчина — это песочные часы. Мужчина проистекает в женщину. Женщина становится больше, пока вся не перевернется, и уже она из себя начинает испускать нового человека. Так все друг в друга и проистекают.
В это время большая группа туристов вышла из двухэтажного автобуса и облепила мраморный барьер смотровой площадки. Индеец немного засуетился, вероятно, надеясь найти желающих сфотографироваться в толпе вновь прибывших зевак.
— Ну, заболтался я тут с вами. Пора и мне на землю возвращаться. А то дети подрастают, скоро воровать начнут...
— Подождите, — остановил его папа, — вот вам деньги.
— Нет, просто так я денег не беру.
— Вера не велит?
— Ага, а еще Валя, жена моя. Она у меня строгая. Душою-то я всегда с нею, телом где угодно: на другом краю земли, с другой женщиной, а душа всегда рядышком с моей Валей.
— Так я плачу не просто так. Вы же сами сказали — за интересный разговор.
— Ну хорошо, — улыбнулся Саша, — но тогда я вас бесплатно сфотографирую. Индеец достал из-под обширного цветастого балахона-пончо мгновенный фотоаппарат, ослепил парочку вспышкой, а затем протянул им белый квадратик с еще отсутствующим изображением.
— Держите в тепле, близко к сердцу, и у вас все получится, — улыбаясь сказал странный фотограф в своей иносказательной манере и поспешил к новым клиентам.
По дороге к машине они рассматривали постепенно проявляющийся образ — ухмыляющийся нахал со взглядом людоеда обнимает сзади смеющуюся и нежную как лань девушку.
— Можно я возьму это себе? — попросил папа дочку.
— Возьми, — спокойно согласилась она, улыбаясь в своей милой манере. Затем она взялась за дверь автомобиля, чтобы открыть ее, но вдруг побледнела, качнулась и чуть не упала. Папа едва успел подхватить ее и усадить в автомобиль.
— Что с тобою? — спросил он встревожено, быстро поворачивая ключ зажигания.
Дочка ничего не ответила. Согнувшись, она держалась за живот, пытаясь преодолеть боль.
— Отвезти тебя в больницу? — снова спросил он, коснувшись ее плеча.
Дочка по-прежнему молчала. Папа даже не видел ее закрытого распущенными волосами лица.
— Не молчи! Говори, отвезти тебя домой или лучше в больницу?
Дочка разогнулась, глотнула несколько раз ртом воздух и слегка расслабилась.
— Подожди, — наконец произнесла она, — я не могу так быстро думать.
— Но ведь надо что-то делать, с животом лучше не шутить.
— Хорошо, тогда домой.
— Ты уверена?
— Да, я знаю, что так будет лучше. Сейчас мне надо полежать.
Завизжав протектором об асфальт, папа сорвал автомобиль с места. Никогда он еще не ездил так быстро и одновременно так аккуратно, стараясь не причинять дочке дополнительных страданий. Он
