служивших и работавших на аэродроме Андрюха знал, а этих нет. Всего их было пятеро, и все на первый взгляд, постарше. Начиная лет с 22. Подошел УАЗик, девушки запрыгнули в него, а Андрюха остался докуривать — еще «сверчки» с метео должны подойти и электрики с полосы.
Тут в правое окошко высунулся Вовка, водитель, («серая кость», из АБАТО, но на призыв старше):
— Ну, чё, Дюха? Тебя, что ли ждать будем?
— Да не гони ты. Еще же метео, электрики.
— А это кто? — Вовка махнул рукой себе за спину, — А электрики уже с утра все на полосе.
Так это метео новое, соседи. А «сверчков», наверно, на новую точку, в тайгу заслали. Туда гражданских не пошлешь, это точно. Фиг кто согласится.
В душе робкий, особенно с женщинами, Андрюха за 1, 5 года службы огрубел, заматерел и выработал настоящий командный голос.
Этот самый голос однажды чуть было его не погубил. Он как-то раз гулял вечерком в городе с местной подругой и ее собакой. С подругой они остановились поцеловаться (а ничего другого они и не делали, на самом деле), а пес прыгал, натягивал поводок и мешал. Андрюха прикрикнул на него во всю свою сержантскую мощь:
— Лежать!
И краем глаза увидел, как что-то рядышком беззвучно рухнуло на землю. Этим чем-то оказались два лейтенанта-десантника, наверно, только что из Афгана, и привыкшие выполнять команды немедленно. Поняв, что их, боевых офицеров, положил какой-то тыловой сержантишка, лейтенанты поднялись с выражением, которое не могло быть истолковано двусмысленно. Только преимущество в знании местности спасло Андрюху от неминуемой расправы.
— Привет, девчонки! — сказал вошедший в салон развязанный и самоуверенный дедушка Дюха.
— Ой, где ж, ты был, солдатик, когда я была девчонкой? — Ответила маленькая, плотненькая брюнетка, самая боевая.
— Наверно, на горшке сидел, — подхватила белогривая дылда, ростом не ниже Андрюхи.
— Ага, на нем. А тебя, — дылде, — крутил на коленках, пока она, — боевой, — за погодой следила.
Дружный смех означал, что победила дружба. Девушки про армию ничего не знали, они все выпускницы ленинградского Гидромета, и попали сюда по распределению. Девушек интересовало как солдаты живут, что едят и что пьют. Не желая показаться алкоголиком, Андрюха сказал, что он лично очень любит кефир, и в доказательство продемонстрировал бутылку, только что купленную в чипоке.
— А есть куда от кефирчика облегчаться? — спросила боевая.
Целомудренный Андрюха не понял сначала, только похотный смех предсказательниц погоды донес до него фривольный оттенок шутки.
— Пока не было, — ответил бывалый солдат, без пяти минут дембель, Дюха, и излишне плотоядно, чем требовалось просто для маскировки свой застенчивости, обвел взглядом присутствующих здесь дам.
— Ой, — воскликнула одна, когда уже подъезжали к позиции, — это что у вас, баня?
— Баня.
— Сауна или парная?
— Какую захотите, так и натопим. Только позвоните сначала, после двадцати двух, сегодня я дежурю. Младший сержант Андрей Потехин, — уже скороговоркой договаривал Андрюха в закрывающуюся дверь отъезжающего УАЗика.
Как Андрюха сам не имел к девушкам никаких намерений и свои слова считал просто трепом для поддержания разговора, так же он оценил и слова девушек. Новость он до своих, конечно, донес, сказал, что на метео теперь будут «бабы». Сколько их и сколько им лет на вид. Все пооблизывались и высказали свои пожелания по поводу такого соседства. Солдаты по большей части только делают вид, что ни о чем другом и думать не могут. На самом деле ни одна из женщин, служивших на аэродроме, не пострадала от этих солдатских фантазий. А про баню и свое обещание Андрюха забыл, еще когда хлопнула дверь УАЗика.
После того как закрыли ворота за ГАЗоном, увезшим помытых солдат в казарму,
