Это только опосля тебя утром как после пса какого надо простынь вытряхивать. Да лааадно тебе, нравится это мне, ворчу просто, пытаюсь себе самому признаться, что мне и непушистые нравятся: Руки мозолистые, бицепсы с трицепсами твердые, не то, что у некоторых. Щекотки боялся: только я язык ему в пупок, так он взвился, как синие ночи кострами. Ну вот я и дождался твоего дежурного вопроса. Нормальный он у него был. Опять же сравнение не в твою пользу. Ты ж знаешь, Вася меня больше с противоположной стороны интер-совал. Но ничё, вкусный, мне понравилось его облизывать. Непоседливый такой, все норовил в гланды проникнуть. Сноровистый, мне такие нравятся. Они не успевают тошноту вызвать, поторкаются в темпе первой школьной любви и проплюются обильно и ароматно. Здравствуй, семя младое, незнакомое: Развернул хлопца на животик и заехал с полтычка, несмотря на целкость. Скомкал, гад, свежепостланную простынь, даже в рот ее брал — во как больно поначалу было. Но потом вошел в раж и остаток дня не слезал с меня. Выжал все соки, я отмазался и не пошел его провожать. Взял с него слово, что вешаться не будет. Для пущей убедительности в том, что жисть хороша, пообещал взять через пару месяцев в Прагу. Вася звонил чуть ли не каждый день, рассказывал, как его загранпаспорт делается. Телефонный секс попробовали. Нет, это вовсе не то, что у тебя, когда ты по пьяни незнакомым чувакам кощеевского возраста звонишь, а потом бешеные счета приходят. Мы сексовались не фантазиями, а воспоминаниями. Я у него был первый. Помнишь песенку: «Учительница первая моя»? Это только ты можешь вспомнить своего первого с точностью до десяти человек.
Приподними-ка голову, рука затекла. В Прагу мы поехали в сентябре. За это время ты у меня нарисовался. Я рассказывал тебе, что не один ездил, не ври. Каждый мужчина имеет право налево: Поездом поехали: один день и целых две ночи! Вася быстро поймал ритм поезда и не упускал его до самой до Праги. Вжился в роль первой дамы купе и нагло флиртовал с таможенниками. С нашими, естессно. Иностранных языков Вася тогда не знал. Не буду врать, за эти две ночи он мне порядком поднадоел. Не было в нем резервов, резервуары одни. В первый вечер пошли к моим друзьям. У них как раз гостил милый чешский бой метра два ростом. Вася весь вечер просил меня, чтоб я его в гостиницу пригласил. Ну, думаю, па-де-труа давно не было, и позвал хлопца с собой. Фамилия у мальчика была больше чем говорящая. Хобот. Кричащая была фамилия — там был тааакой хоботище, что я, честно говоря, не на шутку за Васю испугался. Ну и я для приличия пару раз лизнул, но хобот у Хобота и не думал увеличиваться. Есть такой закон всепидорского нехотения, тебе ли его не знать — чем больше хобот, тем глубже девка. Лежим себе, лижем себя: Хобот мою косточку обгладывает, я — Васину, ну а тот мусолит тряпичный аппарат. И вот, в какой-то момет случается чудо — хобот приподнимается. Ну не чудо — получудо. Вася, раззадоренный осязаемым, поворачивается ко мне и шепчет на ухо: «Дим, переведи ему, чтоб он меня трахнул». У меня челюсть отвисла, я потерял Васин отросток и говорю обломно: «Дура, fuck me, это ж все знают». Хобот просек, о чем речь, но, так как пассивка он был лютейшая, ничего не вышло. Вернее, ничего не вошло. Вася слил досаду мне в рот и тут же завелся по второй. Тогда ты, говорит, фак ми. И Хобот туда же — и ми фак. Ну что мне оставалось делать, застроил я их рачком и начал методично менять слагаемые потенциального оргазма. Ржу себе шепотом, но дело делаю исправно. Никому лишнего качка, никакой дискриминации по нац-анальному признаку. А девки целуются вовсю да подмахивают в такт. Васе досталось. Привычка, видать, сказалась. Мне нравилось сеять в него разумное, доброе, вечное: Тетки вручную доделывали, я курить от них убежал. Под утро Хобот разбудил меня перегарно-похотливым «fuck me» на ушко. Сделал его одного. Вася спящим притворился, во как
