грудь. В это время горячее семя Ксаверия в обилии вливалось в глубину девственных органов.
Акт был окончен и, Ксаверий, поцеловав Сильвию, отпустил ее, наконец, с колен. Спустя немного времени девочка оправилась, вздохнула и громко рассмеясь выбежала из сторожки, теперь уже зная, чем мужчина отличается от женщины — толстым и вкусным пальцем.
— Вкусная девочка, — подумал Ксаверий, нисколько не сожалея, что ему пришлось обрабатывать сад этой девочки, а не Кларисы, которая ему больше нравилась.
Сильвия Мартон вся розовая и довольная испытанным ощущением, тихо шла по саду, как вдруг услышала, что ее кто-то догоняет.
— Тереза, — воскликнула Сильвия, увидев догонявшую ее подругу, с которой она была особенно дружна, — откуда ты?
вместо ответа Тереза подойдя вплотную к подруге прошептала:
— Я все видела! Все, все видела! — Что ты видела? — воскликнула Сильвия, — что я была в беседке садовника? — Видела и то,
— Видела и то, что вы делали, — шептала Тереза, — в щелку все было видно, — добавила она, обнимая Сильвию.
— Ну видела, так молчи. А кстати, ты зачем шла в беседку? Ага, покраснела, — засмеялась Сильвия.
— Право, я только хотела посмотреть, что делает садовник, — оправдывалась Тереза в смущении, — и вдруг вижу что-то необыкновенное. Страшно интересно было... только непонятно...
— Душечка, милая, — вдруг с жаром обратилась Тереза к Сильвии, расскажи, что же это было такое, что он делал с тобой своим животом.
— Так приятно, так сладко... нельзя выразить, — прошептала Сильвия.
— Что же именно? — спросила Тереза. — Я думаю, что немой достал что-то похожее на то, что ты иногда делаешь со мной, а я с тобой, понимаешь? — А, — сказала Тереза, вспоминая, как они иногда по очереди щекотали «ямки» друг другу, вызывая наслаждение, — но как же это можно сделать животом? — спросила она, ничего так и не понимая. — Я все видела, ты плясала у него на коленях, а он поддерживал тебя за попку обеими руками. Что это он делал?
— Ты угадала, — сказала Сильвия, — но только по сравнению с нашей забавой, он это делал в тысячу раз приятнее. У него на том самом месте, где у нас «ямочки» торчит палец, такой длинный и толстый, страшно горячий.
— Ну, ну, — торопила Тереза, стараясь не пропустить ни одного слова.
— Ну вот этот палец он запустил в мою «ямочку» и так мне было вкусно и хорошо, что я не отказалась бы еще раз, — сказала Сильвия, чувствуя что это правда.
— Так значит, мужчина от нас и отличается этим пальцем? — спросила Тереза, — а я так и думала, что они не могут быть такими же как и мы. А больно было?
— Нет, боли я не чувствовала, — ответила Сильвия, — а только сначала было тесно, но потом все обошлось... только вот что непонятно, почему белье стало мокрое?...
— А тебе не было стыдно? — допытывалась Тереза, сгорая желанием попробовать тоже самое, что и ее подруга.
— С этим, глупым, глухим?... , — засмеялась Сильвия, — ни капельки, он все равно, что машина, — дополнила она свою мысль.
— Ах, как бы мне все это попробовать! — прошептала на ухо Сильвии Тереза.
— Так иди, — прошептала Сильвия, — я буду караулить, чтобы никто не подошел к беседке. В случае, если я увижу, что кто-нибудь идет, я постучу в стенку.
— И хочется, и стыдно, — прошептала Тереза, — но нужно будет заставить его, а как это сделать? — спросила она.
— Совсем не нужно, — сказала Сильвия, — ты только войди к нему, а остальное он сам. Иди пока не было колокола, а то нас могут хватиться, — торопила Сильвия, желая и Терезу сделать соучастницей испытанного наслаждения.
Тереза колебалась.
— Я хочу испытать... и пойду... — наконец решилась она. В то время, когда Тереза
