называешь блядью, раб?
Она вскочила и схватила с железного подноса кнут.
— Не надо! — закричала Нина. Она пыталась вырваться, но стальные пальцы Аллы не выпускали ее.
Кожу обожгло от удара. Во мне вскипела вся боль пережитого за четыре года плена. Я уже проходил через это.
— Что, не нравится? Будь почтителен к госпожам, и тогда не будет наказания. Понял, скотина? Но маленький урок ты все же получишь!
И она принялась охаживать меня кнутом.
— Постой, — остановила ее Алла, поднимаясь. В руках она вертела металлический стек. — Дай-ка и я посмотрю на этого мужчину.
Нина пыталась встать и перегородить ей дорогу, но третья девка схватила ее за ремешок, который перетягивал шею, и чуть придушила.
— Ты что, Ниночка, в попятки играть? То-то, мы глядим, ты от своего кавалера совсем голову потеряла. — И она с силой тряхнула ее. — Ты же сама его сюда привезла. На что ты вообще рассчитывала?
Тем временем Алла со всей дури ткнула мне стеком под ребро. Я стиснул зубы.
— Что, нравится? Может, ты испытываешь оргазм? — И она еще и еще раз с остервенением проделала то же самое.
Этого я вынести уже не мог.
Взревев, — не столько от боли, сколько от унижения, — я рванулся из цепей. Кольца, естественно, не выдержали. Ведь их делали не профессионалы пыточных дел, это было видно сразу. Пружиня на носках, я оттолкнулся и сделал тут же резкий переворот в воздухе, сальто назад через спину.
Крепления не выдержали и лопнули, освобождая веревки. Я содрал с рожи маску и занял боевую позицию. Я готов был ко всему.
— Ну а теперь вам пиздец настал, суки! Спецназ пришел!
Девки во все глаза растерянно смотрели на меня. Алла первая обрела дар речи:
— А ну-ка, мальчики!
Но амбалов уже не было: наверно, они представляли себе, что такое разбудить спецназ! На девок было страшно смотреть.
— А вот теперь порезвимся!
В такие моменты на меня что-то находит. Я действую, как учили. Действую, как заведенный автомат.
С другой стороны, они все-таки были женщины, хотя и падлы, конечно. И я послушался своего внутреннего голоса, который настойчиво шептал мне: «Это враг — убей его!» Сжавшись в комок, они смотрели на меня ненавистными глазами, страх был только в глазах Нины.
Одна тварь метнулась на меня со щипцами наперевес. Я сначала растерялся от такой смелости, но, когда зубья впились в тело, осадил ее хлестким ударом по морде. Девка отлетела, выронив щипцы.
Я схватил ее за волосы:
— Что, курвы, поиграть захотелось в рабов и госпожей? Я покажу вам сейчас, что такое раб. На своей шкуре испытаете, что испытывают наши ребята, которые за вас проливают свою кровь в горячих точках и в мусульманском плену!
И я еще раз врезал ей.
И вдруг я почувствовал: что-то темное зреет сейчас в моей психике. И я решил проверить.
— Иди-ка сюда! — поманил я к себе Аллу.
Та подошла. Такой трусости и предательства от своих охранников она, наверно, не ожидала. Ее трясло от страха... а эрекция у меня была несомненная! Вот как устроена биология человека.
Я схватил ее за волосы и пригнул к своим коленям...
Такого сладостного выброса спермы у меня не было еще ни разу в жизни. Я кончил ей прямо на побелевшее от страха лицо, а потом с силой стал хлестать ее членом по губам. Она скулила и подвывала: «Не надо, Антон! Остановись!». На ее губах показалась кровь, и эта кровь совсем опьянила мой рассудок. «Замочу сейчас эту суку! — шептал я маниакально. — Замочу!»
Правой рукой я продолжал рьяно дрочить, хотя уже кончил. Время от времени я освобождал ее от члена, надеясь нашарить за спиной что-нибудь тяжелое, — чтобы по черепу суку, по черепу! Чтобы мозги брызнули!...
Охранники все-таки спохватились. Вместе с рабами, которые стояли поодаль, и осмелевшими госпожами, все дружно насели на меня. Наконец до моего сознания
