инстинкту, посадил её на свой готовый к скачке член, и Джейн задохнулась от восторга. Она подладилась под ритм его бёдер, и они вновь совершили головокружительное путешествие в страну плотской любви. На этот раз Джек не смущался, бурно кончая в мать, и она, в изнеможении падая на него, поцеловала его в губы.
— Ты такой сильный, мой сладкий, — прошептала она и заснула, прямо сидя на нём.
Спустя час они проснулись отдохнувшие и, вместе приняв душ, спустились на кухню, где поужинали с волчьим аппетитом. Было ещё довольно рано, хотя за окном было темным-темно. Джейн переоделась в шелковый полупрозрачный пеньюар, который больше открывал, чем прятал, а Джек щеголял по дому в одних трусах. Они немного посидели у телевизора, но шоу любимого комика сегодня не прельщало их. Поэтому очень скоро они вновь занялись любовью прямо в гостиной под идиотские шуточки популярного актёра.
— Ты больше не будешь скрывать от меня свои чувства? — спросила Джейн, когда они лежали в её спальне, полностью обнаженные и бессильные.
— Никогда, — пообещал Джек. — Ты моя самая любимая во всем мире. Если я не могу доверять тебе, то не доверюсь никому.
На следующий день, когда Джейн вошла в офис мэра, секретарша доложила, что Патрис вызывала её к себе. Взяв папку с текущими делами, Джейн направилась в кабинет шефа, чувствуя приятную тяжесть между ног и не переставая глупо улыбаться. Но мрачное лицо Патрис вмиг отбило у неё охоту веселиться.
— Что-то случилось? — встревожено спросила она, получив разрешение сесть.
— Вам видней.
Если демократичная Патрис называла подчинённых на «вы», значит, жди беды.
— Не понимаю, — искренне призналась Джейн, хотя в душу вползло ощущение беды.
— Я слышала о заварушке, которую устроил ваш сын в школе. Я чувствовала себя виноватой из-за того, что не призналась вам в некоторых особенностях своей... ориентации. Да-да, всё, что вы слышали обо мне, — это правда. Я хотела извиниться и поехала в ваш коттедж. Мне продолжать?
— Думаю, не стоит, — выдавила пурпурная от стыда Джейн. Больше всего ей хотелось провалиться сквозь землю. Голос начальницы жёг ей сердце.
— Вы трахались с собственным сыном, — сказала Патрис без выражения. — Это достойно порицания, но...
— Вы уволите меня?
— Я не бог и не судья, но мне хотелось бы избежать скандала.
— Вы не расскажете?...
— Упаси Господь! Вы мне очень нравитесь, Джейн... Не в интимном отношении, — усмехнулась Патрис, видя, как вздрогнула женщина напротив. — И я думаю, что вы достойны уважения за тот подвиг, который вы совершили два года назад. Джейн побледнела как смерть и с ужасом уставилась на невозмутимую Патрис.
— Вы знаете?
— Мой брат работает в Генпрокуратуре. Он был одним из обвинителей на суде.
— Но зачем? В смысле...
— Почему я взяла вас на работу? Вы понравились мне, Джейн... в интимном отношении, — Патрис горько улыбнулась. — Я подумала, что женщина, хладнокровно совершившая убийство мужа, будет достаточно благоразумна, чтобы не устраивать истерик, когда я предложу ей перепихнуться.
— Вы очень... откровенны. Но я не могу принять ваше... предложение.
— Я не шантажирую вас, Джейн. Просто примите моё покровительство, иначе очень скоро каждая собака будет знать не только о вашем прошлом, но и о вашем настоящем. У нас очень маленький городок, и слухи разлетаются мгновенно... Джейн как ни в чём не бывало приготовила ужин и в ожидании сына, у которого была баскетбольная секция, села у телевизора. Но Джек за милю чувствовал её настроение, поэтому, едва переступив порог, спросил...
— В чём дело, мама?
Джейн обещала держать себя в руках, но под пристальным, сканирующим взглядом сына её обещание разлетелось на мелкие кусочки. Она шумно
