дорогой, — сказала Элла мягко, — я не голодна.
— Хорошо — он снова наполнил ее стакан вином.
— А теперь иди в гостинную и наслаждайся огнем камина, а я пока приберусь.
— Хорошо, милый, — вздохнула мама, медленно встала и покачиваясь вышла из кухни.
Он быстро очистил стол, и прихватив бутылку с остатками вина, присоединился к матери в гостинной комнате.
— О, мой малыш, ты пришел, — она улыбнулась сонно, когда он сел около нее на кушетку.
— Мам, как ты?
— Немного спать хочеться.
— Хорошо, почему бы тебе не отдохнуть, а я помассирую тебе ноги.
Он нежно поднял ее ноги на свои колени, затем начал мягко тереть и
массировать их, a она смотрела с тоской в огонь камина, слушая как потрескивают дрова.
Он возбудился чувсвуя как его пальцы медленно скользят по нежному шелку ее чулок. Бренту все труднее становилось скрыть свое нетерпение. Он решил несколько приблизить развязку.
— Мам, хочешь выпить еще?
— Да милый.
Откупорив бутылку, он опорожнил ее в мамин стакан.
— Пей
Медленно поглаживая мамины ноги, Брент чувствовал как мускулы ее стали расслабляться.
— Не пролей! — он предупредил ее, поскольку он увидел, что мать начала клевать носом...
— Не бойся.
— Допивай все, Mam, — он подгонял ее, видя что она засыпает.
— Да, да хорошо! — бормотала Элла сонно. Ее непослушные руки покачнули стакан и хоть большинство вина попало в ее рот, часть вылилась и потекла по ее подбородку на белую атласную блузу.
— Оххх ты!, — Элла пьяно засмеялась.
— Дай мне стакан, Мам, — сказал Брент, забирая пустой стакан из рук матери. — Спасибо, — прошептала она. — Все хорошо, только расслабся и наслаждайся, мама.
— Хорошо.
Брент нежно массировал ее ноги в течение нескольких минут.
— Мне так одиноко... — пробормотала мама и ее подбородок уткнулся в грудь.
— Mama, Брент спросил ее, — Ты слышишь меня?
Элла молчала.
— Мама ты слышишь меня? — он повторил громче и мягко потряс ее за плечо.
Она не отвечала.
Медленно, он положил руку на ее ногу, погладив ее лодыжку. Тишина... Ее узкие точеные икры... Никакого движения. Его пальцы легко скользнули по ее колену, но она не двигалась. Слегка пощекотал ее... Безрезультатно. Мать отключилась полностью! Брент медленно опустил ее ноги и встал с кушетки Взяв пустой стакан, он подошел к окну. Густой, плотный туман окутал всю улицу непроницаемой ватной пеленой.
Казалось весь мир был погружен в него.
Глядя на него он задумался не было ли это предзнаменованием. Теперь вся его судьба была покрыта таким же туманом из — за того, что он собирался сделать.
То, от чего он уже не смог бы отречься, когда он переступит запретную грань.
Выбрав свою судьбу, он никогда уже не сможет ее изменить. Их отношения с матерью больше никогда не станут прежними.
Сексуальная лихордка разгоралась в нем все сильнее. Он все больше терял над собой контроль, пожар похоти уже бушевал в его чреслах.
Брент смотрел на свою мать беспомощно распростертую на кушетке.
В его глазах, она была самой красивой женщиной в мире.
Во сне, ее ангелоподобное лицо расслабилось, печать страдания на нем исчезла — она покоилась с миром.
Его ноги словно приросли к полу от напряжения. Он чувствовал что у него не хватает сил сделать роковой шаг к матери. Наконец он нашел в себе силы и двинулся к кровати. Он шел медленно, с трудом переставляя ноги, словно они были отлиты из цемента. Возле самой кушетки Брент остановился, чтобы позволить его совести, предоставить заключительный аргумент.
Но приговор был уже вынесен, и он медленно нагнулся, обнимая тело матери. Когда он сжал ее в своих руках она показалась ему легкой, как перышко. Она не двигалась, когда он нес ее в свою
