ручек и ножек вымаливаю себе прощение и в знак примирения прошу исполнить на рояле одну из прелюдий Шопена. На выбор.
Ее легкие пальчики порхают над клавишами. Я сижу рядом на полу и ласкаю ее ножки. Все выше и выше. Поглаживаю прозрачные коленки. Мягкий бархат ляжек. Дрожит рояль под напором гармоний. Дрожит Вероника под прикосновениями моих жарких ладоней.
Мелодия обрывается на подъеме. Вероника кидается мне на шею, судорожно покрывая мое лицо поцелуями. Она делает это неловко, неумело и — от того — так искренне и мило, что я смущен как никогда. Смущение придает сексуальному возбуждению небесно-ангельскую окраску, но никак не препятствует ему. Наоборот.
Она так тесно прижимается, что мне с трудом удается распахнуть ее халатик. Еще большие неудобства доставляет мне собственная одежда.
Но вот мы обнажены и катимся под рояль. Секс с неопытной партнершей безыскусен, но обладает неоспоримым шармом. Секс с неопытной партнершей пылок, зноен, скоропалителен и очень похож на стометровый забег в паре с всё с тем же пресловутым Карлом Льюисом. Неопытная партнерша еще не отдает полный отчет своим чувствам и ощущениям. Секс представляется ей неким чарующим монстром без головы, хвоста и ног (безо всяких двусмысленных намеков, потому что фаллос пока не ассоциируется ни с наслаждением, ни с агрессивностью, ни с любовью вообще), без начала и конца. Секс начинается для нее первым робким поцелуем, но не заканчивается оргазмом, который, даже достигнув, она еще не способна осознать во всей его пугающей красоте и силе. Ах, феи, феи, как вы по-осеннему наивны!
Кажется, что я как наиболее опытная и хладнокровная сторона способен сдержаться, но юная похоть вскоре заводит меня до предела.
Вероника еще испытывает священный девичий трепет перед мужским членом, его внушительным и авторитетным видом. Поэтому мне самому приходится проводить энтромиссию, операцию по проникновению органа, к которому нежные девичьи ручки боятся прикасаться, в девичье же узенькое влагалище, источающее, однако влагу щедро, совсем по-женски. (Что это я? Заладил: девичье, женское. Женщина бывает девственна только раз в жизни, как севрюга только раз бывает первой свежести, в самую первую ночь, когда существование этой самой девственности фиксируется как непреложный факт. О, хирургических фальшивках говорить не будем).
Не пристало мне, многоопытному сексоведу и женолюбу, чураться работы собственными руками. Я очень осторожен, но сказывается отсутствие привычки к делу, в котором взрослые женщины не только проявляют чудеса ловкости — они считают оскорбительным для себя допускать к этому действию мужчину. Вероника к тому же нетерпелива как все неопытные и страждущие. Я вхожу в нее с обоюдным для нас обоих ощущением легкой боли. Чудесное ощущение боли новизны, благодаря своему небесному происхождению оно способно повторяться (правда, весьма ограниченное число раз) и жить в нашей памяти (правда, в зависимости от климатических условий души). Каково завернул?
Грубый козлоногий фавн овладевает нежной нимфой — это я все еще немного отстраненный вхожу в хрупкое тело Вероники.
От мамы Вероника унаследовала не пышную грудь, а бешеный темперамент. Она активна. Она суперактивна. Мама, ваша дочь прекрасно больна — суперактивностью! Активность увеличивает ее силы в несколько раз, благодаря чему ее бедра подкидывают мое не самое сухопарое в мире туловище к днищу рояля. И я даже несколько раз испытываю кожей ягодиц его шершавую поверхность, что опять же вносит в мои переживания любовника-борца новое и необычное.
Но сумасшествие кончается быстро. В какой-то момент Вероника как будто пугается и с жутким стоном, на который вряд ли была способна даже Клеопатра, резко отстраняется. Пенис взлетает в воздух, исторгая на плоский девичий живот (опять «девичий», но до женской основательности ему и в самом
