обглоданную куриную косточку после того, как я развесил его белье на ветвях ивы. А сам пошел купаться...
Завтра мы будем в селении Барвиза. Вот только, что мне это принесет?
БРОДЯГА ПРОДАЕТ МЕНЯ В ТРАКТИР
Когда мы вошли в село, Сгаллен скорым шагом, по хорошо знакомой дороге отправился к сельскому трактиру. Правда, вошел он туда не через главный вход, а через задний двор. Постучался в дверь. Ему открыла дородная пожилая женщина, затем позвала трактирщика. Трактирщик явно не был рад появлению бродяги и что-то резкое сказал ему. Старик заговорил очень быстро, показывал на себя, на меня. Я стоял во дворе, переминаясь с ноги на ногу. Трактирщик знаком приказал мне подойти, а когда я подошел, деловито ощупал мои руки, ноги, ягодицы, заглянул в рот...
«Ладно», — сказал трактирщик. И впустил нас внутрь. «Покорми его», — сказал трактирщик той женщине, показав на Сгаллена. «Спасибо, хозяйка», — льстиво сказал бродяга и толкнул меня к трактирщику.
«Иди со мной», — сказал трактирщик мне. Я робко посмотрел на Сгаллена, но он уже не обращал на меня внимания, а принюхивался к запахам с кухни.
Я пошел следом за трактирщиком.
Он привел меня в маленькую тесную каморку без окон, где стоял сундук.
«Ты — слак? — спросил трактирщик. — Сгаллен сказал: что тебя зовут Кобылка.» Что означает «слак» я тоже уже знал. Знал, что оно означает. Это означает: раб. Бродяга продал меня этому трактирщику...
«Да, хозяин, — опустив глаза, ответил я. — Я — раб».
«Кобылка мне не нравится, — сказал трактирщик. — Я буду называть тебя Петушком. Похож ты на Петушка». Он долго копался в сундуке, выбирая тряпье, потом швырнул мне дерюжный мешок. «Прорежь дырки для головы и рук, вот тебе и одежда», — сказал он.
Моего нового хозяина звали Барус. Он владел этим трактиром и постоялым двором. Кроме него в этом доме жила его семья — жена (та дородная женщина, что встретила нас с бродягой на заднем дворе), старшая дочь — тридцатилетняя некрасивая Анька, младшая дочь — моя ровесница Ксанна, а также служанка Олиска и конюх Арген.
Когда я оделся в мешковину и подпоясался веревкой, Барус позвал Олиску и сказал ей, чтобы она показала мне все, покормила («Только не очень-то! — сказал хозяин. — Разоришься тут на вашем прокорме!») и отвела к Аргену. «Пусть на конюшне пока помогает», — сказал Барус.
Олиска кивнула, мотнула мне головой, мол, пошли и пошла впереди. Я поплелся следом. Мы прошли через двор и подошли к конюшне. У входа в конюшню Олиска остановилась, оглянулась, подошла вплотную ко мне и, глядя мне в глаза, полезла пухлой ладошкой под подол моего одеяния. Ее пальцы быстро нащупали то, что она искала. Олиска принялась гладить и щупать мои яички и мой член, который напрягся и распрямился. Я попытался отстраниться, но Олиска нахмурила бровки и сказала: «Стоять, раб». Я замер. «Ой, что там у нас есть... , — протянула Олиска. — Тебе ведь хочется, а? Хочется, раб? Хочешь меня трахнуть, раб?» «Я... я, кушать хочу», — выдавил я из себя. «Будешь хорошим рабом, будешь кушать...» — Олиска продолжала гладить мой член, прижимаясь ко мне всем телом.
Она была толстушкой, эта Олиска и одета была в простую холщовую рубаху и юбку и грудь ее была очень большой.
«Эй, девка, — неожиданно раздался хриплый голос, — ты, это, перестань, давай, это.» Из конюшни вышел горбатый мужичок. Это и был Арген. «А что, я ничего», — сказала Олиска, но отпрянула от меня. — « Раба, вот тебе привела. Хозяин сказал, чтоб он тебе помогал». «Ну, это привела и привела, — ответил Арген. — чего, это, лезть, это». «Так он сам хочет, — сказала Олиска. — Он, может, слаще козы никого не трахал». «А ты, это, слаще козы, что ли? — ухмыльнулся Арген. — Иди, это, давай. А ты, это, — сказал он мне, — заходи, это». «Хозяин сказал, чтоб его покормить еще», — сказала Олиска. «Иди, это, я сам
