оргазма... Посмотрев направо, я увидел сладко сопевшего мальчика. Его лицо было потрясающе красивым во сне. Губы, припухшие после наших ночных экспериментов, были приоткрыты... и мне вдруг жутко захотелось их поцеловать. «А почему бы и нет?» — промелькнуло в голове. — «Ведь по большому счету — это моя собственность, можно сказать, моя вещь... я могу делать с ним все, что мне в голову взбредет». Но я сдержался и выбросил из головы эти мысли... всему свой срок и ничего от меня никуда не денется...
А тем временем утро вступало в свои права. Пора было начинать наши игрища.
Я пошевелился, надеясь, что мои движения разбудят мальчишку, но он продолжал сладко сопеть. И тут моя похоть все-таки одолела меня. Я повернулся набок, взял пальцами член за ствол и тихонько начал гладить головкой его лицо, стараясь почаще проводить по губам. Ощущения меня накрывали самые фантастические. Само зрелище прикосновений нежных детских губ к моему много где побывавшему агрегату (кстати, на самых маленьких размеров) способно было довести меня до безумия. Постепенно я осмелел, видя, что мальчишка не реагирует, приставил головку к его рту и слегка надавил... Она зашла на половину. Только сейчас я увидел, до чего же мои размеры не совпадают... если бы мне пришла в голову мысль засунуть весь хуй ему в рот полностью, он бы наверняка уперся в желудок... Сомнительно также было, что головка поместится у него во рту... ну да это мы проверим со временем. Я пообещал себе довести дело до минета в самое ближайшее время.
Моему члену было тепло... он так и рвался дальше, внутрь, вглубь, в этот такой невинный детский ротик... Но тут ребенок зачмокал губами и повернулся на спину. Я понял, что с минуты на минуту он проснется, а значит, пора приводить в чувство эту самку, его мать. Осторожно повернувшись к ней, я вытащил ее руки из промежности, раздвинул ей ляжки и грубо воткнул ей в пизду три пальца на всю возможную длину. Внутри ее было сыро, горячо и скользко, чувствовалось, что ее неудовлетворенное желание осталось в вагине. Она застонала, задвигала тазом навстречу моим пальцам. Я нащупал внутри нее вход в шейку матки и недолго думая, вонзил в него ногти. От резкой боли она вскинулась, открыла глаза, застонала и попыталась вытащить мою ругу, но я немедленно отвесил ей пощечину и прошептал «Доброе утро, дорогая, пора просыпаться». Боль и удовольствие мгновенно превратили ее в то самое животное, которым она была ночью.
Я приподнялся, соскочил с кровати и потянул ее за собой. Она непонимающе взглянула, но я улыбнулся и продолжал тянуть ее за руку. Она встала, стараясь не задеть спящего сына и пошла за мной. Я завел ее в ванную... «Теперь нам пора попробовать кое-что новенькое. Ты сейчас сыграешь роль моего личного писсуара. Согласись, обидно разбазаривать драгоценную влагу просто так. Залезай в ванну, становись на колени лицом ко мне и будь добра, открой пошире свой блядский рот, хуесоска». Мне доставляло огромное удовольствие унижать ее, тем более что все это я говорил очень нежным, ласковым тоном. Я знал, что когда она слышит «блядь» в свой адрес, сказанное так, словно это «любимая», она не может устоять. Она покорно влезла в ванную, встала на дно на колени и повернув лицо ко мне открыла рот и приготовилась к неизбежному. Я прицелился, но не торопился открывать огонь... меня одновременно возбуждала и забавляла эта ситуация. Дело в том, что раньше я неоднократно предлагал ей сделать это, но «золотой дождь» — одна из немногих вещей в сексе, которые она не воспринимала. Врожденная брезгливость, знаете ли. И вот теперь, после того, как я перевел ее через порог человеческой морали, она была готова пойти на это, потому что ей было уже не важно, ЧТО она делает, а важно, что Я этого хотел.
Она покорно ждала струи и струя к ней пришла... Я начал поливать ее грудь, такую непропорционально маленькую и по девчачьи упругую... брызги
