время разгула гомосексуализма я всегда думаю... хрен с ними, с идиотами-гомиками. Хотят они возиться друг с другом — и пусть. Но сколько же они ТЕРЯЮТ, не зная высочайшего земного блаженства — любить ЖЕНЩИНУ! Моё мнение — они просто глубоко несчастные, обделённые судьбой люди, которых можно только искренне пожалеть. Ведь жалеем же мы глухих, которые не могут слышaть божественную музыку Равеля или Рахманинова. Ведь жалеем же мы слепых, которые не могут видеть красоту Парижа или картин Ренуара? Вот также и гомосеки — несчастные, больные люди. Не повезло им...)
Мама крепко держала меня за голову и подставляла мне те самые местечки, где ей особенно хотелось чувствовать мой жадный язык. Наконец она нашла нужную точку и чуть только не закричала в голос... «Лижи! Лижи здесь! Сильнее!! Давай!! Ещё!!! А-а-а-а... !!!» Её тело дёргалось и извивалось подо мной. Но голова моя была крепко прижата, и я не переставал лизать её клитор...
Через некоторое время она замерла и оттолкнула от себя мою голову. Она лежала с закрытыми глазами, тяжело дыша, и капельки пота катились у неё между грудей. «Что с тобой, мамочка, я сделал тебе больно?» Она приоткрыла глаза и улыбнулась. Не говоря ни слова она подтянула меня за подмышки наверх и положила на себя. Ноги её были по-прежнему широко раскрыты и мой хуй уткнулся в низ её живота. Она обняла меня и крепко поцеловала в губы. Это был особый поцелуй... так женщина целует только после только что испытанного ею прекрасногого оргазма
Лёжа на ней, уткнувшись хуем куда-то ей в живот, я испытывал одновременно огромное наслаждение от её большого и тёплого тела и какую-то неловкость оттого что не совсем понимал что мне делать дальше. Мама вдруг радостно рассмеялась... «Ты мне сейчас напомнил моего самого первого парня, который тыкал меня без понятия куда угодно, только не туда куда надо! Постой-ка, — голос её сейчас звучал уже спокойно и даже по-деловому, — дай-ка я объясню тебе кое-что. Когда ты потом ляжешь в постель с голой девочкой хоть ты-то будешь знать что делать. Ты же хотел рассмотреть как следует мою писю — так давай я тебе её покажу и объясню что к чему. Кто же кроме мамы должен просветить тебя в таком важном деле?»
Она усадила меня напротив себя на диване, а сама чуть отодвинулась и села повыше, на боковой валик дивана. Она раздвинула ноги и взявшись двумя руками за края губок широко раскрыла мне свою пизду. Такого я никогда не видел, да и не мог, ни на картинках в «художественных» альбомах, ни даже в женских банях, когда мы с мальчишками, рискуя быть пойманными и избитыми, ходили подглядывать в щели через закрашенные белой краской окна. Там всегда женщины были со сдвинутыми ногами. Я помню, что в самом раннем детстве я был убежден, что то что мальчишки называли «пиздой» был именно треугольник тёмных волос внизу живота. А сейчас я увидел сразу столько нового и интересного!"Вот видишь — это большие губки, а под ними более маленькие. Их обязательно нужно как следует разобрать и раздвинуть, перед тем как заталкивать туда свой инструмент, а иначе девочке будет больно и всё впечатление от ласок у неё будет испорчено. Вот видишь как они двигаются, видишь? Конечно, хорошо если девочка сама это знает и помогает тебе раскрывать свои губки. Но ты должен и сам уметь это делать.» «Но мама, как же мне держаться без рук? Я же ведь так упаду.» «А вот я тебя и научу. Только чуть позже. Вот смотри — видишь, Это — дырочка, в которую нужно вставлять свой членик. Смотри — вот я засуну туда палец. Она чуть ниже, чем кажется, и мальчики, не зная этого, обычно тыкают гораздо выше, вот сюда. А это только раздражает, вызывает боль и больше ничего.»
«Мама, но ведь она такая маленькая, как же туда попадает такой... как у... (я чуть не сказал «как у дяди Димы»)... как у папы?» Она рассмеялась — «Попадает, попадает, не беспокойся. Если надо, то больший чем у папы туда
