Я затрепетал, как лист, и дотронулся до ее руки. Таня вздрогнула и взглянула затуманенным взором. Мой член вздыбился, и я стыдливо зажимал его ногой. Таня провела ладонью по моему бедру и раздвинула мне ноги, член выпрыгнул и принял вертикальное положение, упершись глянцевой головкой в пупок.
— А-а-а-а-а!... — застонала Таня, и ее мягкие пальчики побежали по моей промежности.
— Ложись, ложись! — возбужденно шептала она, раскладывая меня на лавке.
Я, повинуясь, лег спиной, только ноги свесились на деревянный пол. Она села в ногах на лавку и склонилась ко мне, прижимая упругими грудями восставший член. Я разволно-вался так, что почувствовал, как горячая сладкая волна, рожденная где-то внутри живота, подкатила к яичкам, и из меня вдруг выпрыснула прозрачно-белая жидкость. Струя попала ей на грудь, шею, подбородок и закапала мне на живот. Я испугался и тревожно посмотрел на Таню. Таня ласково улыбнулась и, вытянув руку, нежно погладила меня по голове.
— Ах, мой сладкий, какой ты прыткий! Ничего страшного!... Какая она у тебя прият-ная!... Прохладная!..
Таня, улыбаясь, принялась размазывать мою вязкую пахучую жидкость по всему телу, ее спокойный взгляд и уверенные действия успокаивали меня.
— Ты что такой испуганный? — ласково спросила она и придвинулась ко мне. — Маль-чик мой, сладкий мой! Ты так скрипел зубами! Тебе приятно было?..
— Да-а!... — стыдливо пробасил я и спрятал лицо на ее красивой груди.
Специфический запах моей чудесной жидкости возбуждал меня, и я вновь почувство-вал сладкое томление внизу живота. Мой член опять зашевелился и, увеличиваясь в размере, уперся в Танин плоский живот.
— О-о, мой сла-а-денький! — радостно пропела она и осторожно обхватила член мяг-кими пальчиками. — Однако какой ты шустрик!..
Я не понимал, кому она говорила эти слова, мне или нагло торчащему члену, но все равно было приятно. Я, осмелев, ласкал обеими руками упругие Танины шары, легонько пощипывая твердые сосочки. Таня, млея, ласкала мои яички и твердый член. Моя пунцовая глянцевая головка набухла и стала круглая, как слива. Таня наклонилась, и моя спелая слива оказалась у ней во рту. Я испугался и дернулся. Таня вынула сливу и тревожно посмотрела на меня.
— Тебе так неприятно? — спросила она.
— Я не знаю, — робко сказал я, — ведь это... , — я не мог найти нужных слов и мямлил, — ну... в рот брать... противно, наверное?
— Дурачок! — просто и ласково сказала она. — Это же французская любовь! И так де-лают настоящие любовники!..
Я больше не напрягался, и Таня ласкала так, что у меня кружилась голова, и я даже, кажется, несколько раз терял сознание.
— Мальчик мой, сладенький мой! — целуя, страстно шептала она. — Хочешь стать муж-чиной?... Ты ведь больше не боишься?... Вот и хорошо!... Ты только не напрягайся и будь спо-коен! И не спеши, не кончай быстро!... Ты сейчас немножко отвлекись, думай о чем-нибудь другом! Хорошо?... Ну, вот и умничка!..
Я, развалясь на лавке, закрыл глаза и, слушаясь Таню, совсем отвлекся. Но я почувст-вовал, как моя твердая головка медленно погрузилась во что-то мягкое и уютное, и какая-то божественная теплота, вдруг охватившая весь низ, принесла мне необыкновенное ощуще-ние, доставляющее тягуче-сладостное облегчение. Я, раздираемый любопытством, открыл глаза. Таня сидела на мне и, упираясь руками о мою грудь, плавно двигала тазом. Мой воз-бужденный член, окаймленный темно-розовыми губками, словно поршень, то погружался в Таню, то появлялся. Она, чуть прикрыв глаза и стиснув зубы, тихонько стонала и с каждым толчком все сильнее и сильнее сжимала мою головку. Я почувствовал приближение мощной теплой волны, и меня охватил страх, что я преждевременно кончу, и я напрягся всем телом. Таня, находясь со мной в тесном контакте, уловила колебания и беспокойства, происходя-щие
