хочу, но не ною же!
И сразу сквозь страдание в глазенках глядящих исподлобья проглянуло что-то вроде интереса...
— Честно? — сквозь сжатые зубки спросила Кэти, и тут же втянула в себя воздух... — Вс-с-с! Очень-очень?
Мы подъезжали по гравийной дорожке. Я чувствовал себя хозяином положения и ответил, сколько мог небрежно...
— Ну не так, чтобы очень. Но, если позволишь, я бы зашел в дом? После тебя в туалет зайду?
Потирая себе шов на джинсах между ног, Кэти ответила...
— Ага. Заходите. Я никогда не видела еще, чтобы дяденька тоже хотел...
4.
Пока я запирал машину, девочка, приплясывая от нетерпения, открыла входную дверь и вошла в переднюю. Поспешно зайдя следом, я с удивлением увидел, что она сидит в кресле возле самой двери туалета — дверь эта была тут же в передней — сидит, тесно сжав коленки, и смотрит на меня озорно.
— Ну что же ты? — раздраженно окликнул ее я.
— А давайте мы посидим? — она была точь-в-точь маленькая Дженни... — посидим и поиграем? Я еще никогда с дяденькой не играла.
— Поиграем? — удивился я... — Во что?
Вопрос, казалось, чуть-чуть смутил девочку...
— Ну, в это самое... — она покраснела, как настоящая женщина, когда приходится вслух сказать что-то, что кажется и так понятным... — Ну, кто первый не вытерпит.
Я все-таки не ждал ничего подобного и мой пузырь вздрогнул, как это всегда делает с перепугу переполненный мочевой пузырь мужчины. Если бы не мое возбуждение, которое я чувствовал все сильнее в обществе этой странной, мучающей саму себя девчонки, мне пришлось бы теперь очень туго.
— Что это за игры такие? — только и смог я вымолвить.
— А мы с мамой всегда так играем, — беззаботно пояснила Кэти, так ерзая в мягком кресле, что жалко было смотреть... — Мама говорит, что девочкам в жизни много приходится терпеть и мне надо тренировать... — она снова запнулась и застенчиво покосилась на ладошки, стиснутые бедрами, на, по взрослому уже округлившийся, низ живота... — ну все что у меня там...
Что-то похожее на догадку забрезжило в моем, сбитом с толку сознании.
— И мама тоже терпит? — осторожно поинтересовался я.
— А то вы не знаете! — девочка смотрела хитро и одновременно наивно... — Мама же на работе со всеми дяденьками играет. Она говорит, что с дяденьками вот по-настоящему интересно. Ну и я попробовать хочу-у-у... — Кэти вдруг согнулась, достав лбом почти до коленок, и я тут же вспомнил, как таким вот искренним «Очень хочу-у-у» Дженни расправилась с тем бедолагой. Секрет Дженни казался простым и гениальным одновременно, ради удовольствия мучить любого мужчину, она мучала себя. Я осторожно присел на край мягкого кресла у самой двери...
— А как это «не вытерпит», — уточнил я... — пока кто-то не описается, что ли?
Кэти, судя по всему, нравились эти вопросы, заставлявшие ее все больше краснеть...
— Ну тоже бывает, конечно... — она видимо перетерпела острое желание и теперь сидела почти спокойно... — но обычно кто-то просто говорит «ой, не могу больше» и бежит в туалет. А второй стоит рядом и смотрит, а тому, кто проиграл стыдно-стыдно. А он потом выходит, и тот, кто выиграл, писает один, и ему не стыдно, а кайфно!
Последнее слово она сказала так, как могла бы произнести его искушенная в сексуальных наслаждениях женщина. Я понял, что, инстинктивно желая постичь смысл этого слова, вмещающего и позор и наслаждение, Кэти и делает сейчас то, чего наверняка не одобрила бы Дженни. Хотя, может быть...
— И кто обычно выигрывает? — спросил я. Обоссаться я не боялся, вставший колом член, оберегал мое мужское самолюбие. Разве что в процессе этой беседы я кончу себе в штаны.
— Ну мама конечно... — Кэти улыбнулась моему вопросу... — у нее знаете, как все там натренировано! Она и всех дяденек всегда
