хороший, наслушавшись от него разных баек и анекдотов о «голубых», под веселую руку шутливо предложил заняться сексом. Виталька тогда от души рассмеялся и так же весело согласился. Но когда рука Павла Ивановича оказалась вместо руля на бедре напарника, тот вдруг перестал смеяться, стал серьезным, хотя руку мужчины не скинул.
Комаров принял это как знак согласия.
Тут же на дороге, не сходя с трассы далеко, Павел Иванович умело сделал минет Витальке. Это был его первый минет в жизни. И поэтому, когда напарник прошептал, что сейчас он уже вот-вот все — мужчина отстранился и принял первый поток спермы себе на ладонь. Потом член Виталика выстрелил еще пару раз и все пальцы Павла Ивановича оказались в липкой белой жидкости, вязкой, издающий резкий рыбный запах. Она капала на пол грузовика, а они оба оторопело наблюдали за этим, пока наконец напарник не опомнился и не вытер ее грязной тряпкой. К запаху сперму тут же примешалась легкая бензиновая вонь. И этот аромат оказался чарующим для мужчин.
Наскоро сделав минет Павлу Ивановичу, Виталька пересел за руль и они отправились догонять время, ибо несколько выбились из графика. Комаров довольно развалился на сиденьи «Камаза» и замурлыкал под нос какую-то песенку, а потом решительно заявил, что как только они сдадут груз, то... Виталька не возражал.
И так началась бродячая жизнь с напарником.
Дома Павел Иванович с удовольствием трахал жену, исподволь хотел подрастающую дочь (даже сумел подглядеть за ней в ванной!), но особую изюминку он нашел именно с Виталькой. В каждом без исключении рейсе они сливались в экстазе на каком-нибудь пустынном участке дороги: довольно быстро освоили анальный секс, долгие мужские поцелуи и экспериментировали с разными позами совокупления. Павел Иванович предпочитал больше пассивную роль, отчего и разработал свой анус до приличных размеров. Первое время он мучился легким геморроем, но дома все быстро проходило, а потом вообще все вошло в норму.
И жизнь потекла веселой рекой, полной удовольствий.
Павел Иванович ходил на работу как на праздник, чем немало потешал жену. Но Ольга Григорьевна не возражала против частых командировок, потому что в доме появились деньги, и с контрактами Комарову везло прямо сказочно.
А потом Павел Иванович встретился с Лидией Васильевной, своей собственной тещей в подъезде в те минуты, когда отдавал прощальный затяжной поцелуй Витальке.
Сцена оказалась на редкость театральной.
Замершая в изумленном порыве Лидия Васильевна... Смущенный, с бегающим взглядом Виталька... И Павел Иванович с обреченным лицом идущего в атаку на танки...
— Это... Как же это... — закудахтала было Лидия Васильевна.
— Мама, я прошу Вас! — сурово проговорил Комаров.
— Ну, я пожалуй, пойду... — это уже Виталька.
Когда за напарником хлопнула дверь в подъезде, теща недовольно скривила губы и демонстративно направилась к лифту.
— Лидия Васильевна, — схватил ее за руку Павел Иванович. — Если вы хоть что-нибудь расскажете Ольке...
— То что? — презрительно поинтересовалась женщина, стряхивая руку зятя. — Что ты можешь сделать? Зарежешь меня? Задушишь? Или отрежешь язык?..
Павел Иванович молчал, придавленный реализмом слов тещи, потому что она была права — не существовало той силы, котора могла заставить ее замолчать, даже ради счастья собственной дочери. Грузный и потный он растерянно слушал как спускается лифт — могильная для их брака с Олькой лодка. И этот Харон, толстый, невысокий, с большими грудями уж точно не остановится. Никогда в жизни Комаров не ссорился с тещей, но никогда и не разговаривал с ней по душам, за столом, сердечно, за бутылочкой водки... Потому что теща не пила, не терпела пустых разговоров с мужиками, на дух не переносила его командировки и вообще — была полной и настоящей сукой, к тому же еще
