молодой особы.
Когда она занимала свое место, то слегка коснулась меня своим плечом и — будоражащая и всепроникающая волна страсти пробежала по моему телу. Она меня пленила, и я понял — не одними ноктюрнами и прелюдиями жив человек!
Напрягая боковое зрение и уже привыкнув к полумраку, я старался рассмотреть образ феи, но из-за длинных, вьющихся волос, локонами ниспадавших на плечи, мне не удалось увидеть лица. Зато заманчивые возвышенности на груди оказались на высоте. Они так сильно натягивали тонкую ткань прозрачной блузы, что моя фантазия, придя мне на помощь, тут же дополнила картину их величиной, оказавшейся вполне достаточной, чтобы разместиться в моих ладонях.
Неожиданно я почувствовал, как ее рука скользнула вниз и коснулась моей ладони...
Бурное арпеджио, звучавшее в зале, отозвалось в моем теле неудержимой энергией, которая возбуждающе толкала кровь в висках и заставляла меня терять самообладание. С каждым новым аккордом росло и разгоралось, подобно стихии, страстное желание вкусить скрытые прелести этой феи, ощутить ее горячие губы, почувствовать ее дыхание.
«Она хочет почувствовать меня, мое желание!» — от этой мысли все ликовало у меня внутри.
Я уже чувствовал, что между нами возникла тонкая незримая нить, которая, как струна вибрировала между нами.
Моя рука инстинктивно двинулась к ней, ладонь легла на ее бедро и, ощутив туго натянутый капрон, заскользила вверх, стараясь как можно быстрее добраться до того места, где чулки заканчивают свою власть над бедром.
«Вперед, и горе Годунову!» — с этой похотливой мыслью моя ладонь была готова пойти на штурм трусиков, миновав то место, где «кончается асфальт». Вопреки моим предположениям, сопротивления от ожидаемой интимной детали туалета не оказалось, и это мое открытие закончилось появлением дополнительных капелек пота на лбу: на ней «там» ничего не было!
Уже от одной этой мысли мое мужское начало настолько окрепло, что пришло в движение. Ее рука тут же среагировала и с силой сжала мой инструмент. Все мои чувства были сосредоточены теперь на ее и моих пальцах. Она проверяла твердость моего члена, а я, двигаясь под юбкой, испытывал ни с чем не сравнимое ощущение первопроходца с трепетом и волнением открывающего тайны женского тела. Исследовав обнаженный плацдарм на бедре, мои пальцы уже готовились к решительному штурму заветного холма, который своей пушистостью уже ласкал мои пальцы и манил к себе.
Аплодисменты, неожиданно обрушившиеся на меня со всех сторон, в миг разрушили боевые порядки и Измаил, уже готовый пасть, не был взят.
Дали антракт. Как только зал заиграл отсветом хрустальных люстр, передо мной предстало прекрасное милое личико с очаровательными глазками и с не менее привлекательными алыми губками, прямо-таки выставленное на показ для пробы.
«Приглашу-ка я ее в буфет» — мысленно, уже принимая решение, думал я.
«Оригинальность» моего решения тут же была прочитана ею на моем лице — и ее игривая улыбка, последовавшая за этим, недвусмысленно говорила мне о ее согласии. Через минуту я пробирался по проходу, к выходу, следуя за своей соседкой, как энтомолог за бабочкой, ни на миг не выпуская из виду полную соблазнов фигуру. Следуя за движением ее полных бедер, будто испытывающих юбку на прочность, я то и дело запинался за чьи-то ноги. Сквозь тонкую ткань белой блузы соблазнительно просвечивались кружева тугого бюстгальтера. Поднимаясь на второй этаж я уже задыхался — настолько волнующим оказался вид ее ног в телесного цвета капроновых чулках.
У буфетной стойки, после двух глотков сухого вина, я прямо признался ей в любви к Рахманинову, а про себя стал готовить новую осаду крепости, подыскивая в голове эпическое вступление. Но я еще не успел выдать что-то эдакое, как вдруг услышал:
— А не хотите ли второе отделение послушать не здесь? — этот
