застенчиво ощерилась подобием улыбки.
Лифт остановился наконец и нас вынесло галдящим потоком в холл. Народ моментально рассосался, остались только мы с ней.
— Будем знакомится? — спросила она и протянула мне изящную ручку с короткими, но очень ухоженными коготками.
— Вика. — выдавила я из себя.
— Ламитта. Я из Ливана. А Вы? — всё с той же загадочной и чуть ироничной (или мне опять кажется!?) улыбкой, представилась она.
— Мы из России. — уже не так затравленно и чуточку более живо, ответила я.
— Ты говоришь о себе во множественном числе? — округлив свои глазищи, со смешком в голосе, уточнила она.
— Я говорю о себе и муже. Ты это прекрасно понимаешь! — перешла в атаку я. Меня начало раздражать положение, при котором со мной разговаривают, как с ребёнком, то есть несколько снисходительно и иронично.
Она рассмеялась, обнажив потрясающей красоты крупные, ровные зубы. Потом, как давнюю подругу, подхватила меня под руку и увлекла за собой в сторону каскада бассейнов. Я шла и кожей ощущала тепло её тела и бархатность слегка смуглой кожи. Внутри всё сжалось и по телу побежала предательская волна, щекоча соски и пробуждая особую чувствительность внизу живота. Интересно, что творилось в эти минуты с ней? Что-то похожее или она и думать обо мне не думала, а просто шла под ручку со случайной знакомой?
Она подвела меня к барной стойке у кромки одного из бассейнов и жестом пригласила присесть на высокий стул. Я бросила сумку на пол и послушно взобралась на насест. Она села рядом, элегантно закинув обнажённые (она была в воздушной юбке, состоящей из полосы материи хитро стянутой на талии и образующей своим кроем широко распахивающийся разрез) ноги одна на другую. Я не смогла не обратить внимание на пальчики её миниатюрных ножек. Они были само совершенство, если этот эпитет вообще уместен при описании данной части тела. Потрясающе аккуратные, ровные, с идеальными, напидикюренными ноготками — они просто манили к себе, не давая отвести взгляд. А может у меня просто окончательно съехала крыша и всё в этой молодой женщине казалось мне теперь из ряда вон выходящим и особенным!
Она заметила мой интерес к своим ножкам и, ни чуть не смутившись, спросила:
— Что ты так смотришь? У меня слишком вульгарная поза?
Я не знала что ей ответить! Сказать правду или что-то соврать? А может вообще, перевести разговор на другую тему? И тут мне нестерпимо захотелось сделать ей комплимент. Я поймала её взгляд и смотря прямо в глаза ответила:
— Нет. У тебя просто потрясающе красивые ноги. Тебе пойдёт любая поза и она не будет вульгарной.
Лам несколько смутилась, но потом вместо того, чтобы сесть чуточку скромнее, взмахнула головой, подкинула и отправила в полёт копну своих тёмно-тёмно-коричневых (почти чёрных) волос и еле заметным движением тела распахнула разрез юбки так, что моему взгляду открылись не только ноги, но и плавный изгиб её бедра.
— Теперь лучше? — с уже знакомой мне иронией в голосе, спросила она.
Но меня было уже этим не купить и не застать врасплох! Отныне и навсегда я научилась отвечать ей в тон. Зачастую, наши разговоры, с этого момента, приобрели подобие некой пикировки или состязания в ироничности по отношению друг к другу и ко всему окружающему нас миру.
— Ты не боишься, что смотреть на твоё бедро сбежится пол отеля? — в тон ей ответила я.
— Нет. Я же показываю его для тебя. Какое мне до них дело! — вдруг совершенно серьёзно, смотря мне в глаза, ответила она.
И опять я не устояла и смутилась и не нашла ни чего лучшего, чем выйти из положения подозвав бармена. Мы заказали два «Дайкири» и отправились искать свободные шезлонги. Тут позвонил муж. Я нехотя взяла трубку, боясь, что он может прийти и как-то испортить тот настрой разговора, который образовался у нас с Лам.
— Ты где, соня!? — весёлым голосом произнёс он на том конце ниточки связи.
— Не
