прощение. И так остаться рядом с Ним, самым надежным, никуда больше не убегая.
— Я тебя прощаю. Но сначала накажу.
Застыла, пропуская через себя чувства. Не знаю, чего было больше — страха, предвкушения, волнения, возбуждения или радости. Может, даже счастья, оттого, что он простил меня. Мне даже захотелось улыбнуться.
— Сильно? — Наказания я не любила, было жестко, больно и невкусно. И это наказание. Без эмоций, только боль и понимание, что оно еще не закончилось. Еще долго. И не от меня зависит. Только от Него, когда он посчитает нужным закончить, освободить меня. И нет никакой возможности остановить это.
— Сильно... и жестко.
Я и не сомневалась. Перед глазами мгновенно пронеслась картинка... Вздохнула, стягивая напряжение в животе. Кивнула, улыбнулась, потерлась щекой о Его плечо. Несмотря на... я была счастлива:
— Спасибо... за то, что прощаешь.
Он встал, протянул руку, я вложила свою в его ладонь. Он сжал ее, посмотрел мне прямо в глаза, и внезапно резко дернул, и я оказалась на коленях. Посреди зала аэропорта. Он собрал мои волосы, взял их в руку и медленно потянул вверх. Подняла голову и посмотрела в глаза, потом опустила и тихонько потерлась щекой о его бедро. Где-то щелкнул затвор фотоаппарата. Разрушилась иллюзия нашего одиночества, кто-то вторгся в наше накаленное, пульсирующее эмоциями. Он отпустил меня, помог встать и прижал к себе. Я почти плакала, целая гамма чувств вспыхивала в моем сознании и уходила. Так мы стояли, потом Он сказал:
— Поехали, — подхватил мой чемодан. И мы пошли, провожаемые любопытными и недоумевающими взглядами уезжающих.
В такси я забралась с ногами на сиденье и прижалась к нему. Мне было хорошо. Я как будто впервые получила разрешение прикоснуться к нему. Так и не отклеилась до конца поездки.
В номере меня ждало наказание. Он дал мне несколько пощечин. Сказал, что накажет меня за трусость, глупость, за то, что чуть было все не разрушила. (Специально для sexytales.org — секситейлз.орг) Я была согласна со всем. Сразу же он приказал раздеться и встать на колени и на локти на кровати. Я вытянулась как можно дальше, прогнулась и стала ждать. Он надел мне на руки наручники. Взял стек. Это больно, без разогрева — ужасно больно, обжигающе и очень невкусно. Но не мне решать.
Он стегал меня больнее, чем раньше. Сильнее замахивался, чуть медленнее, чтобы я могла прочувствовать боль. И насладиться?... Вряд ли. Не в этот раз. Мне было больно терпеть. Он давал мне возможность отдохнуть и продолжал снова. Я не стонала, я тихо плакала, но прощения не просила. Зачем? Он простит меня тогда, когда посчитает нужным, когда наказание будет закончено.
Пауза. Он достал ошейник и надел на меня. Он меня всегда наказывает без ошейника. Это искупление, словно на время наказания я не принадлежу ему, и, только наказав, он считает меня достойной снова вернуться к нему. Я благодарна за это.
И снова удары, болезненные. Мне тяжело плакать. Мне кажется, что уже не осталось сил терпеть. Я больше не выдержу. Я не сразу поняла, что он остановился, снял наручники, помог подняться, бережно уложил на кровать и накрыл одеялом. Я поблагодарила его, прикоснулась губами к Его руке и попросила немного посидеть рядом. Он сел, положил тяжелую, теплую, такую родную руку мне на голову, и я провалилась в сон.
Когда я проснулась, его рядом не было. Тело ломило. Было больно. Нахлынула боль одиночества. Приподнялась на руках, оглянулась, и увидела Его. Он сидел в кресле и смотрел задумчиво на меня. Улыбнулась, поморщилась от боли, поднимаясь. И впервые за последние дни, увидела улыбку на его губах.
