Седовласый человек в гражданском с интеллигентным лицом и внимательным взглядом под блестящими круглыми стёклами очков стоял у окна, заложив руки за спину. По крыше соседнего дома важно расхаживали голуби. Седовласый наблюдал за ними, потом снял очки и протёр стёкла мягкой салфеткой.
— Товарищ Иванов, срочное донесение из Берлина, — вошедший капитан протянул ему радиограмму.
«Райнер — Шиллеру. Совершенно секретно. Прибытие Гёте обеспечено. Операция прошла благополучно. Ждём дальнейших указаний», — надев очки, седовласый пробежал глазами донесение.
— Ну, вот и замечательно... — задумчиво сказал он, продолжая наблюдать за голубями. — Передайте агенту Гёте, что мы ждём выполнения поставленной задачи.
Майор госбезопасности Ругнов вальяжно раскинулся за письменным столом. Он изучал личное дело подследственной Кангун. Она числилась в группе профессора Бибикова. Профессора взяли, как немецкого шпиона. Вместе с ним по делу проходили несколько преподавателей и студентов. В числе их — София Кангун, двадцатилетняя студентка второго курса филологического факультета.
Ругнов поигрывал пальцами по столу, время от времени делая карандашом какие-то понятные ему одному пометки на листке бумаги. Чёрт! Какая жара! Майор вытер потное лицо, встал и налил воды из графина, выпил жадным залпом. Стояла середина июля. Сейчас бы самое время махнуть на рыбалку. Так нет же! Сиди и разгребай это дерьмо!
— Сибирцев! — громко позвал майор.
И сразу в кабинете появился молодой розовощёкий лейтенант.
— Привести ко мне Кангун... Ту, что по делу профессора Бибикова идёт... — распорядился майор.
София, поджав ноги, сидела на жёсткой железной койке в камере-одиночке. Её привезли сюда ночью, вырвав из тёплого бабушкиного дома. Всё было словно в кошмарном сне. Вот она вернулась с лекции, села набросать план курсовой. Заснула прямо над книгами. Потом был громкий, нетерпеливый звонок в дверь. Люди в форме ворвались в квартиру, оттеснив перепуганную до полусмерти бабушку. Перевернули всё вверх дном, для чего-то забрали её записи, поздней ночью привезли сюда, в эту затхлую камеру без окон.
— За что? За что? За что?! Это ошибка... Конечно, ошибка!... — металась беспокойная мысль, назойливым комаром сверля мозг.
— Арестованная Кангун! На выход! — её мысли были прерваны скрежетом открывающейся железной двери.
Послушно заложив руки за спину, София шла куда-то под конвоем. Коридор... Длинный... Бесконечный... Тусклый свет растекался противным тревожным туманом. Поворот, ещё поворот, чётвёртый, пятый, шестой... Она сбилась со счёту. Звук кованых каблуков конвоира колоколом отдаёт в ушах. Хочется забиться, спрятать голову под подушку и не слышать, не слышать! Не видеть этого туманного марева!..
Вдруг её втолкнули в какой-то кабинет. От яркого солнечного света она зажмурилась, закрыла глаза и постепенно открыла их, вновь привыкая к ясному дню.
— София Марковна Кангун... — чей-то строгий голос произнёс её имя, чётко разделяя слова, словно пробуя его на вкус, наслаждаясь его звучанием.
Она увидела за столом полноватого майора средних лет с потным раздражённым лицом, на котором колюче поблёскивали маленькие серые глаза.
— Садитесь, — почти вежливо приказал майор, указывая рукой на стоящий в центре комнаты стул.
Девушка послушно опустилась на самый краешек, красиво поставив ножки и не сутуля плечи. Её растила бабушка, бывшая воспитанница Смольного. Женщина должна сохранять достойную осанку. София всегда сохраняет.
Майор встал и обошёл её вокруг, сверля прозрачными глазами. Тоненькая, хрупкая фигурка в скромной белой блузке и чёрной штапельной юбочке в «татьянку», белые носочки на крошечных ножках. Длиннющая толстая коса ниже пояса. Волосы такие тёпло-каштановые, словно тёмный гречишный мёд, в лёгких завитушках на висках. И личико... Личико совсем детское... Да, типичная шпионка! Все
