пожал мне руку и низким голосом, хрипло произнёс:
— Спасибо, брат...
Русский он знал хорошо, мы разговорились. Пока он поднимал машину, вытаскивал баллон, я не совладал с собой и задал давно мучивший меня вопрос.
— Ты же мусульманин, что ж позволяешь женщине так с собой обращаться? — я стоял и разглядывал его спину — громадное масляное пятно, растёкшееся по его выцветшей, некогда чёрной толстовке.
— Она не женщина, она — шайтан! — мрачно пробасил он. Вставая и стягивая с себя промасленную одежду, парень с горькой усмешкой произнёс:
— Какой я мусульманин?... — с этими словами он хлопнул себя по голому плечу.
Правая половина его смуглой, мускулистой спины, правые плечо и рука до локтя были исполосованы чёрной, шипастой трайбл-татуировкой.
— Красиво... — искренне восхитился я.
— Это — Харам. [запрет, грех] — отозвался он.
— Зачем же сделал?
Он не ответил.
— Так мы и познакомились, — Макс надорвал новый пакет с фисташками и допил бутылку. Мы помолчали. — Потом-то, мне стало известно, что он пошёл на это, чтобы понравиться ей...
— Саше? — зачем-то спросил я, хотя уже знал ответ.
— Да. — со вздохом сказал Макс, — Да, это тупо. Он вообще туповат, но надо сказать — настоящий мужик и храбрости беспримерной.
Когда из Сашкина гаража попёрли тот антиквариат... — Макс присосался к бутылке и я, воспользовался паузой и выключил надоевший телевизор.
Далее, Макс поведал мне, что тогда, поссорившись со своей Маринкой, уже неделю жил в гараже. Дни стояли погожие и тёплые и он даже рад был сменить обстановку.
К открытому гаражу соседей подъехал эвакуатор, оттуда повыскакивали четверо крепких ребят. Фируз сцепился с ними — не на жизнь, а насмерть. Отметелили его страшно, но прежде, чем им удалось его вырубить, он нанёс нападавшим серьёзный урон — весь пол гаража был заляпан кровью. Это была кровь не Фируза, а того, кого он чуть не загрыз, когда братки скрутили ему руки.
— А шрам? — прервал я рассказчика.
— Нет, шрам он привёз с родины. Он там, по молодости, несколько лет служил в армии, на афганской границе. В разных передрягах побывал... Мы частенько купаться ездим, берём его с собой — он вообще весь покоцанный.
Так вот, визитёры бросили бесчувственного таджика в гараже, подняли машину на эвакуатор, зачехлили и стали обливать гараж бензином. Место у нас пустынное, но на счастье, что-то их спугнуло, а то б не говорили сейчас с тобой... Не подожгли.
Макс сгорбился, упёрся локтями в колени и поводил бутылкой из стороны в сторону:
— Я струхнул тогда так... Ч-чёрт, вспоминать противно, — с досадой процедил он и затих.
— Чё дальше-то было? — вопросил я, дружески пихнув Макса локтем — он уже сильно захмелел и начал «подтормаживать».
— Дальше? — рассеяно произнёс Макс, — Я только минут через пятнадцать, как налётчики свалили, вылез из норы и зашёл в разгромленный Сашкин гараж. Мне пришлось поусердствовать, чтоб Фируз очухался. Первое, о чём он меня спросил, это — где Саша? Я сказал, что её здесь не было — тот успокоился и обмяк. Я хотел вызвать скорую, но он запретил мне это и попросил помочь сесть. Я отволок его на пару метров и посадил, привалив к стене. Когда я кантовал его, Фируз поморщился и скрипнул зубами.
Намочив полотенце, я сел перед ним на корточки и держась левой рукой за стоявший тут же мотоцикл, на котором убился Володька, правой стал стирать кровь с его лица. Как ни странно, по роже ему почти не досталось — была лишь небольшая ссадина на скуле. Это потом стало известно, что у него было сломано два ребра и порвано ахиллово сухожилие...
Пока я оттирал застрявшую в щетине кровищу, Фируз молча поднял руки и показал мне связанные автомобильным ремнём безопасности, запястья. Я стал возиться с узлом и в этот момент к воротам подъехала машина. На мгновение я замер и пригнулся.
Саша вошла и тихо простонала:
— Какого... ?
Растерянно оглядевшись, она
