не подходить к обрыву.
Едва сторожка показалась вдали, Черногривый испуганно захрипел, заплясал на месте и встал на дыбы, но в этот раз Лингренд удержался в седле и усмирил жеребца. Он спешился и, накинув на глаза лошади мешок, повел её к дому. Пустырь весь покрылся цветущим вереском и в свете ласкового июньского солнца казался Раем, если бы не почерневший от времени домишка, что возвышался черным угрожающим силуэтом над розовым покрывалом цветов.
Привязав лошадь к покосившемуся забору и оставив меч у седла, Том долго собирался духом. Он провел на улице весь день: накормил Черногривого, поел сам, озирался, один раз обошел дом кругом. Но когда солнце стало садиться, оставаться на улице стало жутко.
Лингренд устроился на ночь в сторожке, но сон не шел. Сев на тот же сундук у стены, Том зажег побольше свечей и стал ждать.
Солнце медленно опустилось за горизонт, и с последним его лучом воздух знакомо загустел, отбирая последнюю надежду на то, что всё, происшедшее несколько месяцев назад, — просто дурной сон.
Через несколько минут после заката берег окутала тишина, а потом хорошо знакомая путнику свеча на столе вспыхнула сама собой, приветствуя хозяина. Дверь бесшумно распахнулась, и голубые глаза из снов впились в лицо Тома пристальным взглядом. Юноша выглядел точно так же, как и в ту ночь: чёрные брюки и сапоги, белая рубашка. Даже светлые волосы были растрёпаны точно таким же образом, и с них точно так же капала солёная морская вода. На лице призрака не отразилось никаких эмоций, словно и не было той встречи промозглой осенью и шторма у обрыва.
Лингренд нервно сглотнул и, поднявшись на ноги, попятился к стене. Упершись спиной в каменную кладку, он собрался с мыслями и тихо сказал:
— Я не за этим пришел. Я хочу просто поговорить.
Юноша закрыл за собой дверь и приблизился к мужчине, ничем не давая понять, что понял его слова и принял их условие. Он остановился в двух шагах от него и немного наклонил голову набок, изучая своего гостя.
— Не убивай меня, — Том неосознанно осторожно отходил к углу, стараясь не поворачиваться к Тилю спиной. — Я не виноват в том, что случилось с тобой.
Неугомонный путешественник сам загонял себя в безвыходную ситуацию, а юноше только и оставалось, что ей воспользоваться. Он медленно наступал на мужчину, и когда тот упёрся спиной в угол, положил ладони на стены по обеим сторонам от него и всё так же замер, давая Тому возможность договорить. Прохладное дыхание коснулось ключиц под распахнутой на груди рубашкой, и парень спокойно ждал, изображая вежливое внимание.
— Тиль... Тебя ведь зовут Тиль, верно? — Лингренд пытался заговорить призрака и не поддаваться на его колдовское обаяние. — Твой отец очень любил тебя, Тиль. Тебя все любили, верно? Зачем же ты мстишь?
На мгновение в голубых глазах промелькнуло странное чувство, слишком похожее на страх, но тут же прохладные пальцы вплелись в тёмные волосы Тома, притягивая его лицо к лицу призрака. Губ мужчины пока коснулось только лёгкое дыхание, но стальная хватка в его волосах и прижимающее к стене тело не давали сомневаться в том, что за этим всем последует.
Лингренд едва не поддался и не поцеловал юношу, но он слишком хорошо знал, что будет после. Том лихорадочно искал выход из ситуации, но на ум ничего не шло.
— Нет! — выдохнул он, уже вжимаясь в стену до предела. — Тиль, остановись! То, что ты делаешь — ужасно. Так нельзя!
Блондин немного отстранился, словно для того чтобы увериться в истинности прозвучавших слов, и когда это произошло, тихо, но с некоторой долей злой иронии, поинтересовался:
— А разве ты не этого хотел все эти месяцы? — голос призрака, очевидно, мог принадлежать подростку, кем он и являлся по физическому состоянию, но с одним условием: если бы этот подросток прожил более семидесяти лет.
У Тома мурашки по коже побежали: призрак читал его мысли. Был ли смысл
