быть, завтра перехочу, но сейчас... ничего не могу с собой поделать. Извини. Да, я такой.
— Почему? — взрываюсь в ответ. — Я старше тебя на пятнадцать лет. Ты — мальчишка, я — взрослая женщина. Сотри запись, пожалуйста, — почти умоляю, не надеясь на то, что упрямец согласится.
Лицо выдает фальшивую работу мысли, он отрывается от себя, немного оправляется, опять ерошит волосы.
— Договорились, — неожиданно соглашается, — с одним условием.
Я замираю в ожидании. С него станется заставить меня пройтись голой по поселку.
— Ты сегодня остаешься до рассвета.
С облегчением киваю, понимая, что это именно то, чего в глубине своей грязной души хочу сама.
— Выпей еще — отвлечешься. И забудь обо всем, я помогу.
Послушно беру стакан, мне надо отвлечься.
Он псих, он убийца. Осознание этого щекочет каждый нерв. И сейчас безумец расстегивает на мне блузку, высвобождая напрягшуюся грудь. Псих ласкает мой живот, проникая пальцами за пояс брюк. Сумасшедший проводит ладонью между ног. Убийца опускается передо мной на колени, прикасаясь ртом, дразнит сквозь ткань. Я, наверное, такая же сумасшедшая, если начинаю стонать в ответ на его прикосновения. Медленно и со вкусом раздевает, несет на диван, отпускает ладони. Падаю вниз, разметав по подушкам волны волос. Любуется зрелищем несколько мгновений, снимает джинсы и садится перед моим лицом. Вижу его прямо перед собой, на головке набухает тягучая светлая капля; облизываю губы и раскрываю рот, принимая в себя все это богатство.
— Давай, Лара, — торопит он, — еще чуть-чуть, девочка моя.
Он слишком возбужден для того, чтобы сдерживаться долго. Терпкая густая струя выстреливает в небо. Он не дает сдвинуться, сжав виски ладонями, мне приходится глотать все.
— Умница, — говорит, собирая поцелуями с моих губ остатки самого себя, — и после этого еще спрашиваешь, зачем ты мне.
— Ты обещал, — напоминаю я.
— До рассвета долго. Успеем.
Неожиданно звонит сотовый, вижу номер на экране, не хочу брать, но Стас включает громкую связь.
— Лара, — вкрадчивый голос Эдмунда обливает холодной водой, — я знаю, где ты, и зачем там. Надеюсь на твое благоразумие, дорогая. И... передай своему психу, что он зря затеял эту нелепую игру. Надеюсь, ты понял, о чем я говорю... малыш.
Отбой.
Псих стоит рядом и смотрит на меня, улыбаясь уголками губ. Серые глаза заволакивает пелена.
— Стас, сотри запись. Обещаю, что никуда не уйду.
— Позже.
Да, его член никогда не падает, но сейчас не уверена, что мне это нравится.
«Поиграем, тетя Лара? В сынки-матери?»
«Ты хотела узнать, как это? Когда тебя насилуют?»
«Ты хотела испить моей боли?»
«Скажи, каково это — трахаться с психом?»
«Ты рада, что выпустила животное наружу?»
«Ты готова уйти за черту полного безумия?»
« Пойдем со мной, я покажу тебе дорогу»
Утром, когда на мне нет ни одного целого кусочка, болят все мышцы, на груди и животе наливаются синяки, он развязывает мои омертвевшие руки. Я едва не теряю сознание от впивающихся под кожу иголок. Приносит полотенце, смоченное теплой водой, бросает мне:
— Оберни кисти. Помогает, поверь.
Помогает, правда не слишком.
— Стас, — голоса нет, слез тоже, — за что?
Сидит спиной ко мне, на коленях ноут, пальцы быстро щелкают по клавиатуре. Чистит файлы, логи, переформатирует диск полностью.
— Скажи спасибо, что не порол. Иначе ты бы сейчас не встала. У меня большой опыт, правда, с обратной стороны.
Отдает флешку и видеокамеру. Ломает модем, разбивает свой сотовый.
— Выпить не предлагаю, тебе за руль. Дома напейся — забудешься. Руки смажь мазью, быстрей пройдут.
— Стас...
Резко оборачивается, взметнув волосами.
— Все, у меня на тебя больше ничего нет, уезжай. Мне надо отдохнуть, я устал. Потом поеду домой.
Я уже могу шевелить пальцами, осторожно держать руль и... плакать. Но делать сейчас этого не буду. Ухожу так быстро, как возможно,
