входить в неё с заметным усилием, и я ощущал, как периодически сжимается ее вагина. Глаза навыкате, а лицо исказила гримаса блаженства.
Я мгновенно вышел из неё, и перевернул ее на спину, попутно стянув до конца трусы. Потом опять вошел в нее. Ноги, широко разведенные в стороны, позволили мне войти в нее глубже, и я чувствовал, как время от времени врезаюсь своей головкой прямо в матку. От моих ударов ее голову мотало из стороны в сторону, и она постанывала. Одной рукой я сжал ее правую грудь, выкручивая сосок, а второй массировал клитор. Почти сразу же, глаза ее закатились, а тело потряс такой оргазм, что она выгнулась дугой, и мой член, вырвавшись из ее лона, закачался в воздухе. На этот раз она закричала! Громко, как раненая птица. Ее всю крутило, а мускулы живота прямо перекручивало узлами. Она вцепилась мне в бедра ногтями, оставляя на них кровавые царапины. И в этот момент скрутило меня. Из моей головки выплеснулась вязкая струя семени и упала ей на грудь, следующая попала в лицо. А потом еще и еще. Я чуть постоял, а потом тяжело привалился к ее груди. Мы молчали. Тяжело говорить, когда не восстановлено дыхание. Но как же мне было хорошо. Я еще никогда не испытывал с женщиной такого! Хотя какие там женщины, сокурсницы, которые только и могут, что задирать ноги, да орать как в кино... Ни ласки... ни смазки...
Потом я встал, и помог подняться Марии Семеновне. Мы не смотрели друг на друга. Я быстро натянул штаны, она куталась в порванный халат. Я тяжелым шагом вышел в коридор, и, не оборачиваясь, произнес: «Я пойду? Поздно уже!». В ответ услышал: «Иди... «. И когда я уже открывал дверь в подъезд, она схватила меня за плечо, и я услышал ее шепот: «Может быть, ты останешься? Еще на чуть-чуть!»...
