а её руки стаскивают с меня полувер.
Катя ... опять замерла, просительно смотрит мне в глаза, а губы шепчут:
— Нет! Нельзя... Здесь же все открыто... Могут войти...
Мой взгляд останавливается на связке ключей, лежащих на столе.
— Подожди... Я сейчас... Быстро... — хватаю ключи и вылетаю из каморки.
Лихорадочно ищу нужный и закрываю дверь на замок. Тут же возвращаюсь. Она опять стоит около окна глядя вдаль. Я подхожу и обнимаю её. Мои руки нежно, но настойчиво гладят её груди, попутно расстегивая блузку. Она не сопротивляется, но и не помогает мне.
— Ну нельзя, — дрожащим голосом произносит она.
— Почему? — не прекращая её раздевать.
— Я замужем... — придерживая блузку за ворот, произносит она, — и много старше тебя...
— Для меня ты одна! — шепчу я ей в ушко, — единственная и возраст, а тем более замужество значения не имеет!
— Но я... — она громко вздыхает, когда я поддеваю лифчик и сдвигаю его вверх, освобождая её груди.
— Ты моя! — твердо говорю я, — только моя! Я тебя не отпущу!
Стон вырывается из неё в ответ на то, что я покручиваю её соски и массирую груди.
— Но как же... — она не заканчивает фразу.
Я поворачиваю её к себе лицом, пригибаюсь, покрывая матовые гладкие и такие пленительные полушария поцелуями.
— Серёженька...
— ... — я прихватываю ближайший сосок губами, а вторая рука проскальзывает вниз, задирая юбку.
— ... — пытается она, что-то сказать сквозь стоны и застывает, как только моя ладонь прижимается к лобку.
Я не тороплюсь. Неохотно отрываюсь от соска, который посасывал и поднимаю глаза. Катя чуть откинула голову назад, покусывая губы. Глаза чуть сощурены и затянуты поволокой. Она хочет меня и ждет следующего шага. Я чувствую, как она дрожит. Под ладонью ощущается мягкая ткань и чуть пружинящие волосики под ней. Ладонь скользнула чуть ниже, и средний палец медленно двигается, вперед прижимаясь к ее вульве. Ткань влажная и под пальцем чуть всхлипнуло. Оно и понятно моя пассия «потекла»! Почти сразу под пальцем появляется, расползаясь в стороны влажное пятно. Ослабляю нажим, не убирая руки. Но нет, она этого не хочет! Чисто рефлекторно её бёдра пошли, вперёд прижимаясь к ладони.
— Я тебя хочу! — на грани слышимости шепчу я.
— ... — она вздыхает, — я то же...
Подцепляю пальцем край трусиков на бедре и оттягиваю в сторону. Второй палец гладит волосики на лобке, нащупывая клитор. Нащупав, давлю на него. Она дергается, а я опять впиваюсь губами в сосок.
— Да... — шепчет она, — гладя рукой мои волосы, — ещё сильнее...
Отрываюсь от соблазнительного тела и начинаю судорожно раздевать её. Первой на стол летит блузка, следом лифчик. С юбкой пришлось повозиться, но и она отправляется в общую кучу. Мне пришлось встать на колени, но это и к лучшему. Оттянутые трусики так и не вернулись на место, зацепившись за налитые кровью набухшие губы. Я приближаю лицо к вульве, вдыхаю такой знакомый и в то же время незнакомый возбуждающий аромат этой женщины. Ещё не совсем моей, но готовой отдаться и стать таковой. Моему члену уже давно тесно в штанах, но пока не до него. Оттягиваю трусики в сторону и провожу языком по толстым валикам губ.
— Стон!
— Тебе нравится?
— Очень...
Отрываюсь и смотрю на тело. Животик затянут светлой тканью пояса. Она чуть отсвечивает как полированная. Справа и слева прямо посередине бедер стремятся вниз белые резинки, держащие тонкие почти прозрачные чулочки. Они высокие доходят почти до паха. Розовые бантики в месте соединения с чулком скрывают застежки. Те пояса, которые носит моя мама, имеют четыре резинки. Тот, который я изучаю — шесть. По три на каждый чулок. А трусики? Белые до боли в глазах... Ни одной морщинки, за исключением тех, что создал я, сдвигая их. Материал, мягкий с виду чуть шершавый.
Опять провожу языком по вульве на этот раз, стараясь проникнуть внутрь. Катя чуть разводит в стороны колени, выгибается
