Этим утром я проснулся как никогда бодрым и решительным. Я столько сил потратил на то, чтобы это стало возможным, что теперь отступать просто некуда.
Поцеловал в щеку спавшую рядом Олю, быстро написал ей прощальную записку, тихо оделся, выложил из кармана ключи от ее квартиры и старый мобильный телефон и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Эх, прощай старая жизнь с твоими обшарпанными подъездами, вонючими дворами, переполненными маршрутками и озлобленными лицами. Да здравствует новая жизнь с шикарными авто, дворцами-поместьями, кучей денег и милашкой Миланой в качестве приятного бонуса...
А началось все со встречи в клубе несколько недель назад.
Мы с мужиками пошли выпить по пиву после работы, когда Костяну, нашему прорабу, позвонила его зазноба и сказала, что собирается в клуб с подружками. Костян у нас хоть и ходок, но бабу свою ревнует к каждому фонарному столбу. Вот и тут, уже изрядно подогретый пивом инстинкт собственника заговорил в нем в полную силу. И потянул он нас в тот клуб. Дорогущий, зараза. А мы уже хорошо истратились на пиво. Короче, денег у нас тогда было у всех на один билет. И меня, как самого презентабельного (и единственного, кого его Ленка не знала в лицо), единогласно выбрали на роль Джеймса Бонда.
Пропустили меня без проблем, даже несмотря на недельную щетину и не очень свежий костюм.
И едва я вошел в зал, меня осенило — как Ленка не знала в лицо меня, так и я не знал ее. Звонить мужикам было уже поздно — музыка гремела так, что я бы все равно ничего не услышал. Поэтому я протиснулся к барной стойке, выудил из кармана последние деньги и заказал единственное, на что их хватало — маленькую чашечку кофе и стакан воды. Бармен одарил меня таким презрительным взглядом, что, если бы не пиво, я бы, наверное, провалился сквозь землю. Кофе закончился быстро, зато воду можно было цедить хоть целый вечер.
Я развернулся лицом к танцполу, и тут же мне на руки в буквальном смысле свалилась очень милая крошка в темном атласном коротком платье, открывавшем ее обворожительные ножки, обутые в босоножки на высоченном каблуке. Девица улыбнулась мне пьяной улыбкой, когда я помог ей вернуться в вертикальное положение, вскарабкалась на высокий табурет рядом со мной и крикнула бармену:
— Коля, сделай мне как всегда!
Бармен понимающе кивнул и посмотрел на меня с угрозой.
Но я не обратил на его взгляд никакого внимания. Передо мной, сверкая ухоженными ляжками и напедикюренными пальчиками, сидел мой счастливый билет в безоблачное будущее.
Девица была явно не из работяг. Ее нежные ручки если и поднимали что-то тяжелее ложки, то это была связка ключей от машины. Над ее прической не один час колдовал далеко не последний стилист. В ее сумочке наверняка не было мелких купюр...
Как бы в ответ на мои мысли она открыла свой кошелек на цепочке, вынула оттуда бумажку, номиналом больше чем вся моя зарплата, и небрежным жестом отдала бармену:
— Сдачи не надо, — и ее бархатистые губки плотно обхватили трубочку коктейля.
Она бросила на меня игривый взгляд и направилась к дальним столикам с мягкими диванчиками.
Я развернулся к бармену:
— И что это за краля?
Он взглянул на меня сурово:
— Даже не думай. Ее охраняют лучше, чем монетный двор. Она дочь председателя комитета облсовета по строительству.
Я присвистнул:
— И что, прям никак к ней не подобраться?
— Ну... — задумчиво протянул он. — Если вдруг каким-то чудом тебе удастся заслужить доверие ее папы, возможно, когда-нибудь он подпустит тебя к ней ближе, чем на пушечный выстрел...
Я ухмыльнулся и снова развернулся к танцполу. Сквозь синие, зеленые, желтые и красные сполохи стробоскопов, сквозь дым и пар я видел, нет, я чувствовал на себе ее взгляд. Но подходить к ней не спешил — в полумраке я с трудом, но все же различал мрачные тени трех... нет, четырех охранников. Но ее глазки блестели так призывно, а в
