бедными крестьянами нечернозёмной глубинки. — Трудновато же достать номер в курортном городе в разгар отпусков!
— За это не волнуйся: я просто сказал, что не ограничен в финансах, а самые дорогие номера всегда есть...
— Да ты у меня богатенький Буратино! — заулыбалась Алёна.
Раис не стал уточнять, что то, что он может себе позволить не считать деньги, — на 95% заслуга его честной жены. Он лишь сказал пафосно, но от души:
— Да, и мы проведём вместе в этом номере столько времени, сколько захочешь ты. Здесь и сейчас ты для меня — тот человек, о котором я мечтал ещё с тех времён, как стал видеть первые неосознанные сны о любви...
— Недобитый ... романтик! — шепнула бойкая Алёна и прыгнула ему на шею.
Когда дошли до дверей номера, Раис суховато произнёс:
— Теперь, когда мы окажемся вдвоём в одной комнате, ты можешь пребывать в одном вполне естественном состоянии. Но можешь и не пребывать. Любое твоё решение для меня закон...
— Ну, ты и дебил! — беззлобно сказала Алёна. — Но уж если ты такой выспренний, бля, давай я тебе одну церемонию покажу!
Она вырвала ключи из рук Раиса, сама с треском отперла дверь, влетела в прихожую, отфутболила в разные стороны вьетнамки, за пару секунд освободилась от жёлтого топика (под которым не оказалось бюстгальтера) и синих шорт (под ними не было трусиков), после чего прыжком очутилась на кровати, встала на заправленное покрывало на одно колено, простёрла руки к Раису и, не боясь быть услышанной посреди полной гостиницы с тонкими перекрытиями, громко воскликнула:
— Давай займёмся любовью!
Раис какое-то время ошалело стоял на пороге номера, в котором провёл сегодняшнюю ночь, лёжа один в постели и усердно онанируя, вожделея уже спустя сутки овладеть своей любовницей. Но внутренний голос шептал ему тогда, что ещё вилами по воде писано, любовница ли ему Бонни. Но вот оно, свершилось: даже ночи не надо ждать, его плохая девочка (она оказалась ещё более «плохой», чем он рисовал в самых срамных своих фантазиях!) прямо сейчас насмешливо смотрит на него, скорчив нелепую позу посреди двухместной кровати, и если он не войдёт в номер и не исполнит, что задумал, то, чего доброго, кто-нибудь из постояльцев отеля пройдёт по коридору мимо Раиса и увидит в распахнутом проёме этакую картину маслом! Осознав, что мечта всей жизни сбылась, Раис сглотнул слюну и сделал шаг. Первый шаг вниз по наклонной плоскости.
Захлопнув дверь и подойдя к кровати, он одной рукой стал было снимать рубашку, а другой — расстёгивать штаны, как вдруг Алёна ошарашила его крайне резким взятием инициативы на себя. Она сдёрнула с него ремень и, чуть не разорвав молнию ширинки, стащила брюки так, что даже слегка прижгла Раису ноги силой трения. Не успел он и мигнуть, как его член (который стоял с того самого момента, когда любовники впервые увиделись на перроне) оказался во рту у Алёны. Однако не просто во рту, а непомерно глубоко во рту! Член Раиса был не такой уж длинный; он брал своей толщиною. Но для низкорослой Алёны с её маленьким ротиком и эта сарделька представляла, наверно, немалую задачу! Мгновенно в глазах у неё появились слёзы, в носу — сопли, изо рта потекла жидкая слизь... Но девушка демонстрировала чудеса стойкости, засасывая член своего любовника на всю длину (только яйца уж никакими человеческими силами не помещались). У Раиса, близко не предполагавшего такого напора, всё так и задеревенело. Он только стоял столбом прямо на всё ещё застеленной кровати, в наполовину стащенной рубашке, и, словно баран на новые ворота, смотрел, как абсолютно голая, покрывающаяся непонятными рваными красными пятнами Алёна с чавканьем и хрюканьем поглощает его член.
Наконец она перестала засовывать его себе в глотку, зато принялась проводить его на всю длину себе через зубы. Это было уже немножко больно, но зато Раис почувствовал себя и свою чудо-подружку некими монстрами секса, отчего у
