влажные губы плотно сомкнулись вокруг начавшей раздуваться головки. Она принялась неистово сосать орган, как большую соску, постепенно увеличивая темп своих возбуждающих ласк.
Милард вдруг выгнулся дугой, приподнявшись на локтях, раскрыл широко рот и разразился протяжным долгим стоном, больше похожим на рев раненого зверя. В следующую секунду тугая плотная струя его семени вонзилась в нёбо, быстро заполняя весь рот девушки. Его тело несколько раз содрогнулось и обессилено рухнуло на кровать.
— Ты меня удивила, рабыня, — гортанным голосом произнес Милард, — Я всегда знал, что ты — прирожденная шлюха.
— О, Господин, — Ильма улеглась щекой на мокрое от пота бедро Хозяина, — Каждая женщина стремится к тому, чтобы выглядеть в глазах мужчины в том виде, в котором он сам хочет её видеть.
— Как это не странно, — молодой человек приподнялся и неожиданно мягко погладил её по волосам, — Ты права, принцесса.
Девушка подняла голову и ... удивленно посмотрела на него. Она тоже устала и теперь тяжело и прерывисто дышала. С её подбородка свисала тонкая нитка остывающей спермы, лоб покрылся мелкими капельками пота.
Милард подцепил пальцем салфетку, лежавшую на прикроватной тумбочке, и заботливо вытер лицо рабыне.
— Выпей вина, Ильма, — он приложил к её губам кубок, — Ты заслужила.
Вино было немного терпким, но оно придало сил девушке. Молодой человек помог ей перебраться к его плечу и уложил рядом с собой.
— Может быть, ты голодна? — спросил он вдруг.
— Рабыня не имеет своих желаний, — кротко ответила девушка.
— Ерунда! — Милард резко вскочил с постели и схватил колокольчик, — Эй!
Снова щелкнул замок, и в дверях вырос охранник. Выслушав приказание, он, как и в первый раз, хлопнув себя по плечу кулаком, скрылся за дверью. Через несколько минут в покои вошла смуглокожая рабыня, держа в руках большой поднос с всевозможными закусками и мелко нарезанными дольками фруктов. Поставив его на столик, она низко поклонилась и поспешно покинула спальню.
Милард, успевший ополоснуться в тазу и облачиться в богато расшитый золотой нитью шелковый халат, присел на край перины и принялся колдовать над едой.
— Подсаживайся ближе, рабыня, — бросил он через плечо, — Я покормлю тебя.
Когда девушка уселась на краю перины, Милард начал аккуратно совать ей в рот кусочки ветчины, дольки апельсина, ломтики поджаренного хлеба. Делал он всё это медленно, давая возможность невольнице не только прожевать пищу, но и насладиться её вкусом. При этом он улыбался, и улыбка эта была совсем не той, которую Ильма видела раньше. Она была доброй и нежной. Но принцесса даже и не помышляла о чем-то просить этого человека. Его настроение могло измениться в любой миг, и тогда...
Насытившись, Милард снова завалился в постель, и Ильме опять пришлось ублажать своего Господина. Угомонился он только к полудню. Снова вызвав охранника, Хозяин приказал в углу своей спальни соорудить клетку для его новой любимой рабыни, ей самой надеть особые цепи и принести одежду.
— И приведи ко мне Гилу, — распорядился он, — Пусть поможет одеться.
Через некоторое время в спальню Миларда ввалилась целая толпа слуг, среди которых были кузнец, цирюльник, лекарь и старшая рабыня. Сначала Ильма подумала, что вся эта орава предназначалась её Хозяину, но когда кузнец снял с неё все цепи и взамен надел новые, а цирюльник, усадив девушку на низкий табурет, занялся волосами, принцесса поняла, что её положение меняется. Но в какую сторону?
Браслеты на ногах оказались хоть и шире, но не натирали и не карябали кожу, а цепь, соединявшая их, была тоньше и позволяла делать шаги средней величины. Руки тоже теперь были скованы спереди легкими наручниками и давали относительную свободу. Толстый ржавый обруч с шеи был снят и заменен на изящный позолоченный идеально отполированный и с маленьким кольцом.
Две рабыни целый час