— моему слуге. Всё по закону.
— Ну-да, ну-да, — забормотал Перлат, — Но какое у Вас дело ко мне? Рабыня оказалась плохим товаром?
— Нас интересует другая рабыня, — заявил юноша, — Мы хотим с ней поговорить.
— О чем можно говорить с тупой цепной девкой?! — всплеснул руками купец.
— Это уж наше дело! — оборвал его Горн, — Прикажите привести сюда рабыню по и...
Молодой человек вовремя замолчал, потому что понял, что допустил грубейшую ошибку. У рабов не было имен. Им давали клички и прозвища, тем самым приравнивая к скотине. Если бы Горн вовремя не остановился, вся его затея пошла бы прахом, а самому юноше и его спутникам немедленно пришлось бы уносить ноги.
— Так я Вас слушаю, любезный, — невозмутимо произнес Перлат, — О какой рабыне идет речь?
— Рабыня Дорна, — взяв себя в руки, произнес Горн.
— Что она натворила? — возмутился купец.
— Я не обязан отвечать, — повысил голос юноша, — Но, поскольку речь идет о Вашей собственности, скажу лишь, что девчонка замешана в Государственной измене. И еще не ясно, какую роль в этом заговоре играете Вы.
— Я? — вскипел Перлат, — Да как Вы смеете!
— Прикажите доставить сюда рабыню! Немедленно! — крикнул Горн таким тоном, что купец сразу же сник.
Двое стражников по знаку хозяина дома опрометью помчались к бараку и через пять минут привели Дорну. Она была обнажена. На ногах позвякивали тяжелые кандалы, руки были связаны за спиной грубой волосяной веревкой. Женщина непонимающими глазами смотрела на своего хозяина и незнакомых людей.
— Это она? — спросил Горн Медею, прятавшуюся за спиной Кулла.
— Да, господин, — подтвердила девушка, изобразив на лице испуг.
— Я ни в чем не виновата, хоз... , — начала оправдываться рабыня.
Но охранник ловко вставил ей в рот кожаный кляп и крепко затянул шнурок. Следом на её голову натянули кожаный мешок и перебросили через седло лошади Кулла.
— Не беспокойтесь, любезный, — уже спокойным тоном сказал Горн, — Если девчонка не имеет отношения к заговору, мы вернем её Вам, как только всё выяснится.
— В виде фарша,... — буркнул Перлат, — Знаю я ваши методы дознания.
— Я — сторонник гуманных методов, — заверил его юноша, садясь на своего жеребца, — А пара синяков — это пустяки. Поехали!
Посадив к себе Ми, он махнул рукой, и маленький отряд быстро исчез в темноте, оставив торговца стоять посреди двора с открытым ртом. Из состояния, близкого к обморочному его вывел всё тот же раб-привратник. Согнувшись, он подполз к своему хозяину и осторожно дотронулся до полы его туники.
— Что тебе нужно, старый? — рявкнул на него Перлат.
— Позвольте сказать, хозяин, — заискивающе глядя на господина, прошамкал беззубым ртом старик.
— Не до тебя сейчас, — отмахнулся купец.
— Как скажете, хозяин, — раб отполз в сторону, — Не у меня же украли рабыню.
— Что ты сказал, наглец? — торговец с силой пнул старика ногой в бок.
— Рабыню украли, — повторил старый раб, — И теперь весь город будет потешаться над моим господином. А мне этого очень не хочется.
— Это как понимать? Почему ты, гнусная скотина, осмеливаешься печься о моём благополучии? — Перлат начинал выходить из себя, — Отвечай, скотина, или я велю засечь тебя до смерти!
— Я долго и преданно служу моему хозяину, — плаксивым голосом начал старик, — И до сих пор видел от Вас только добро. Ну, пару раз ударили меня, ну, назвали нехорошими словами. Это — пустяки. Зато у меня есть кров и еда. Я благодарен Вашей милости. Но когда Ваши дела идут не очень хорошо, нам всем приходится несладко.
— Утихни, раб, — немного остыв, Перлат похлопал старика по худому плечу, — Возможно, ты прав.
Резко повернувшись, он зашагал к дому. Искать следы похитителей среди ночи ему не хотелось. Вряд ли он что-нибудь обнаружит, а молва о том, что обокрали самого благородного Перлата, уже утром разнесется по всему городу. Тогда уж точно завистники не упустят
