на ремни порвет, — проскрипел Кулл.
— Меня это не касается, — усмехнулся Горн, — Разбирайся сам.
— Но и тебе я не завидую, — скривив в притворной улыбке свою смуглую физиономию, парировал здоровяк, — Граф пошлет за тобой погоню и не отвяжется, пока не вернет обратно свою девку и не угробит тебя.
— А это уже — не твоя печаль, Кулл, — рассмеялся юноша, — Только ловить меня чужими руками бесполезно. Так и передай этому ублюдку.
Сказав это, Горн коротко свистнул, подзывая своего коня. Вскочив в седло, он подхватил уздечку одной из лошадей, щипавших траву рядом с поверженными седоками, и направился к опушке, где, кутаясь в плащ, ждала Ливия. Уперев ногу в стремя, она грациозно уселась в седло, и вскоре туман поглотил их.
— Господин, — Ливия тронула хозяина за плечо.
— Говори, — позволил Горн.
— Я хотела спросить, — робко начала она, — Откуда Вы знаете Кулла?
— Это длинная история, — грустно ответил юноша, — И не такая веселая, как тебе может показаться.
— Я понимаю, — девушка склонила голову.
— Ладно, не дуйся, — молодой человек махнул рукой, — На привале расскажу. А сейчас поторопимся. Солнце садится. Не хотелось бы в темноте искать место для ночлега.
Они углубились в лес и еще с час блуждали по зарослям. Наконец, лошади вынесли их на уютную площадку, образованную несколькими плитами из гранита, уходившими в прозрачную гладь озера. Сумерки совсем сгустились, и вода казалась черной.
— Странно, — усмехнулся Горн.
— Что, господин? — насторожилась рабыня.
— Это озеро называется Голубым, — пояснил он, — А вода в нем черна, как воронье крыло.
— Ночь уже, — пожала плечами девушка, — Утром всё прояснится.
Соскочив с лошади, она подхватила котелок и побежала к берегу, изящно семеня своими стройными ножками и покачивая бедрами. В свете полной луны Горн видел, как развеваются её волосы, как гибок её стан, как легки движения.
— Значит, я не ошибся, — подумал он.
Ливия сложила хворост и развела огонь. Вскоре забулькала крупа в котелке, и Горн начал рассказывать:
— Война закончилась. Мне нужно было возвращаться домой. Но дома у меня не было, и мы с друзьями отправились бродить по свету в поисках пристанища. Мы хотели отыскать какую-нибудь тихую деревушку и поселиться там. Никто из нас не был белоручкой. Мы умели возделывать землю, охотиться, ловить рыбу. Среди нас были хорошие мастера, которые своим ремеслом могли прокормить и себя и других.
Но наши мечты рухнули в один миг, когда нам стало известно, что за нами гонятся псы какого-то графа. Чем мы ему насолили, не знаю. Только однажды ночью на нас напали, когда мы остановились на ночлег в одной разоренной войной деревушке. Даже не деревня это, а хутор. Дворов пять, не больше.
Нас было всего семеро, а их не меньше сотни. Но мы смело вступили в бой. Я видел, как гибли мои товарищи, но ни один не отступил. Погибли все кроме меня и еще одного солдата. Когда стало ясно, что нам не спастись, я приказал ему уходить, а сам принял натиск врагов.
Меня схватили. Пока решали, что со мною делать, я слышал, как несколько раз эти негодяи упоминали имя Лазара. Тогда я и понял, какой граф за нами гонялся. Утром в сарай, куда меня кинули, вошел негр. Он был так огромен, что в сарае стоял, согнувшись, а вид его был так свиреп, что даже у меня мурашки прыгали по коже.
Меня вытащили наружу, и этот верзила приступил к своим обязанностям. Он бил меня, жег каленым железом. И всё время задавал какие-то нелепые вопросы. Я так и не понял, что ему было от меня нужно. Эти издевательства и пытки продолжались до вечера, но я так и не смог понять их смысл.
А потом я потерял сознание. Когда я открыл глаза, то увидел, что лежу в сточной канаве. Наверное, мои мучители решили, что я испустил дух, и оставили на сведение волкам. Но я выжил. Выжил и поклялся отомстить за себя и моих товарищей.
Там на хуторе я залечил раны, раздобыл кое-какую одежку и еду.
