таким чередом, пока в один из понедельников я не завелась с готовкой, а картошки не осталось.
— Виталик, сходи за картошкой! — позвала я племянника из кухни. Дома мы как всегда одни, самой идти лениво — базар в понедельник не работал и пришлось бы тащиться в дальний магазин. Но в ответ тишина. — Виталик!!! — опять тишина.
Пошла к его комнате, открыла дверь и застыла на пороге. Виталик сидел ко мне вполоборота с наушниками-лопухами и полуостекленевшим взглядом уставился в монитор. Там женщину очень средних лет трахал какой-то мальчишка, скорей всего, по сюжету её сын. Охи и ахи пробивались через наушники. На экране камера постоянно меняла ракурсы, а любовники позы. Вот мальчик на ней сверху, а вот она уже нависла над ним и трётся промежностью о его лицо, снова смена и маленький член просовывается ей в зад. От увиденного я аж к косяку привалилась, кровь прилила к лицу и, кажется, не только к лицу. Соски набухли, а внизу живота начало свербеть. Я даже сразу не заметила, чем Виталик занимается, а он усиленно надрачивал свой член.
По другому этот орган не назовёшь. Сантиметров 15—17 в длину и это явно ещё не пик возбуждения, грибовидная красная головка, которая венчала столб диаметром в 5 сантиметров, по крайней мере, мне так показалось от дверей. Больше я держаться не могла. Тихо прикрыла дверь и кинулась в зал.
Рукоблудством я не занималась со школьных лет, до брака были устойчивые отношения без всяких извращений, а в браке вообще абсолютный стандарт. Минет мужу не понравился, в попочку мне было больно и неприятно, поэтому обычный секс 2—3 раза в неделю. Который в итоге свёлся к одному разу в неделю, так что я была уверена, что к сексу охладела. А тут!
Влетев в комнату, я плюхнулась на диван, откинув полы халата и просто отодвинув трусы, буквально всадила в сочащуюся пизду два пальца. Начала выть, а потом закусила халат и продолжила натирать многострадальный орган. Внутрь два пальца, проход по клитору, сжать клитор отпустить и снова внутрь. Уже три пальца, которые со скоростью отбойного молотка влетают в разгорячённую плоть по самые костяшки а напряжённая ладошка бьёт по клитору. Когда добавила четвёртый палец, то кончила я со звёздочками в глазах и выплёскиванием жидкости на пол. Благо ковёр на лето скрутили, а то не отмыла бы.
Чтобы довести себя до пика мне хватило секунд 30. Так быстро я ещё никогда оргазм не получала. Поднялась, шатаясь, снова вернулась к комнате племянника, заглянула в комнату и увидела, что он уже откинулся в кресле и вяло поглаживает опавший член. Видать тоже кончил. На экране действие подходило к концу — юнец выплёскивал белые потоки на лицо женщины, а та жадно ловила их ртом и растирала то, что не попало, по лицу.
Быстро вытерев следы разврата в зале, я открыла все окна для проветривания (духман ещё тот стоял) и выскочила на базар.
Жизнь моя с этого момента изменилась коренным образом.
Ближайших три дня у меня проходили по одному и тому же расписанию. Ранний подъём, готовка завтрака, провожание сестры на работу, выпроваживание дочки на улицу к подругам и тайное наблюдение за племянником. У Виталика дни тоже не отличались разнообразием — подъём ближе к 10, полусонное поглощение разогретого завтрака и уход к себе в комнату, откуда показывался только к вечеру, когда его мать возвращалась к работе. Что он делал в комнате, оставалось только догадываться или просто знать — знать про его ручные забавы.
Влетать в комнату с какими-то предлогами я не рисковала, поэтому ещё в первый день приметила небольшую щёлочку, которую оставляла неплотно прикрытая дверь и периодически заглядывала в неё, ожидая сигнала для подглядывания.
А сигнал был простой, когда Виталик гонял чёртиков по экрану, то клацанья мышки и клавиатуры разносились по всей квартире (как я этого раньше не замечала), но как только клацанья затихали (а это бывало обычно каждый час), то следовало
