жизнь как ураган и еще чего-то от меня смеешь требовать!
— Чего же ты от меня хочешь? Ты ведь хотела определенности? Теперь я могу тебе ее дать. Или тебя не устраивает мой новый статус? Я больше нравился тебе как столичный денди?
Его губы накрыли мой рот и я как всегда сдалась. Он отпустил одну мою руку и сильно надавил коленом на мои сомкнутые бедра, чтобы направить в меня свой член. Я попыталась его оттолкнуть, но он так и не отпустил мои губы, вошел в меня, а руки снова беспощадно скрутил. Несколько медленных томительных движений, и я ослабила сопротивление, нежно застонала и стала жадно впиваться в его губы.
— Нравится? — коварно прошептал он мне в лицо, входя в меня коротким мощным движением до самого конца и очень медленно выскальзывая наружу. Мне показалось, что после пятого или седьмого его движения мой разум отказался что-либо воспринимать. ... Я только выгибалась и лепетала что-то бессвязное. Когда мы оба кончили, и он тяжело навалился на меня всем своим весом, нежно целуя лицо, шею и уши, у меня к горлу подкатил ком и из глаз брызнули слезы.
— Я не смогу с тобой поехать! Не смогу! Это вообще не нормально — жить так!
Он резко приподнялся надо мной, нахмурив брови.
— Как «так»? Я предлагаю тебе жить как парень с девушкой или как муж и жена там, где нас никто не будет знать. Чего еще ты хочешь? — в его голосе звучала сталь.
— А когда кто-нибудь все-таки узнает, нас снова начнут шантажировать?! Я больше никогда не хочу испытывать такое! Никогда! Мы даже не знаем, где этот мерзкий тип сейчас! Он ведь снова может нас найти! Может, он до сих пор донимает папу!
— Уже не донимает, — мрачно сцедил Митя и откатился с меня в сторону, — Насколько я знаю, отец с ним сразу же разобрался, так что в этой истории только я и пострадал.
— Про меня ты, конечно же, забыл! У меня же не было внушительных капиталов!
— Марин, я не это имел в виду. Конечно, ты тоже...
Я отвернулась, шокированная новостью про отца.
— Слушай, — вдруг снова вспылил он, — Ты прости меня... Я правда не мог тогда взять тебя с собой. У меня практически ни гроша не осталось. Мне все нужно было начинать с нуля. Я был уверен, что родители в любом случае тебя поддержат, да и в городе ты не пропадешь. Но сейчас... Мы ведь должны что-то решить...
— Ты уже все решил! — сцедила я обиженно.
— Может, хватит вести себя как маленькая? Когда трахалась с лесбиянкой, тебя ничего не смущало, а теперь вдруг наши с тобой отношения у тебя вызывают сомнения! Или трахаться со мной — это ничего, а стать моей девушкой — это ужасно?
— Да ты! — вскричала я, — Да ты просто придурок! Ничего не понимаешь! С ней — это было другое! Мне тогда, после тебя вообще никто не был нужен, а она просто рядом оказалась! И с тобой... Я не знаю, правда не знаю, Дим... Я просто очень боюсь! У меня только-только все начало налаживаться. И потом... Как же мы скажем родителям про то, что я уеду?
Брат тяжело вздохнул и провел рукой по лицу.
—
В ноябре, как всегда нежданно-негаданно началась зима. Наши страсти немного поутихли, и совместное существование стало больше походить на нормальные отношения. Нам даже удалось в итоге прийти ко взаимной договоренности. В конце ноября Митя должен был опять улететь в Новую Зеландию, но он собирался вернуться в Москву на Новый Год, а я собиралась приехать к нему на все следующие летние каникулы, заранее сменив фамилию и подготовив все документы. Он открыл здесь счет в банке на мое имя, так что никаких материальных затруднений в моей жизни, связанных с отъездом или непредвиденными обстоятельствами, не должно было возникнуть. Пока он был рядом, я металась между двумя разрывающими меня на части чувствами — страхом перед глобальными и необратимыми переменами и всепоглощающей страстью к нему, которую я не могла отделить от всей совокупности чувств, испытываемых к нему как к старшему брату и именуемых не иначе как
