рядом с подругой, устало произнесла Белокурочка.
— Девчонки, вы не забыли, что завтра, в тот же день и в тот же час, нас будет ждать Виталич. Мы никак не успеваем, — усаживаясь напротив подруг, в старинное кресло прошлого тысячелетия, поинтересовался Виталик.
— Не ссы, парниша, всё будет, абге махт, — усмехнулась Ирочка, есть у меня один планчик...
В назначенное время, кавалькада из 5 машин, поджидала должников в условленном месте. Вдали послышался шум самолётных винтов. Из второй вышел Жирдяй и Шварц со своей любимицей беретой. Небольшой самолётик стал снижаться над вереницей машин.
— Виталич, дозволь, я его собью, — прицеливаясь в самолётик, Поинтересовался Шварц.
— Я тебя, сейчас, самого собью, — отбирая оружие у дуболома, — зло сказал толстяк, — Осталось три минуты,... чего они, там себе думают?
Самолёт, поравнявшись с кавалькадой, родил из своего чрева какой то предмет, впоследствии, оказавшемся чемоданчиком, медленно опускавшемся на парашюте.
— Пересчитай, — бросил Виталич, Шварцу, — разглядывая бумагу, на которой значилось одно единственное слово написанное помадой: «В расчёте?»
— Децела в децелу, — сказал, окончивший счёт телохранитель.
— Ладно... пускай живут... , — посмотрев вдаль давно исчезнувшему за горизонтом, самолётику.
Внезапно, у толстяка зазвонил телефон, голос Белокурочки поинтересовался:
— Подтверждение?!
— В расчете! Свободны...
— Этот придурок, чуть в нас не выстрелил, — подал голос с заднего сидения Виталик.
— Да, ну, Серёжа, приколист ещё тот. Его любимая фраза: «Виталич, дозволь, я его кокну!», В этот раз, наверняка сказал: «собью», немного помолчав, Ирочка сказала, — что-то мне в его ответе не понравилось.
— Не понял, он же сказал: «Свободны».
— Свободны от него, — перекрикивая шум винтов, пояснила Мартиша, — но не от владельцев «Перламутровых изделий».
— Скорее всего, он им сдал Войцека. И в том городе, нас уже ищут, прокричала пилот.
— Войцек, это кто? — поинтересовалась брюнетка.
— Скупщик краденого? — догадался, Виталик.
— Вот именно, — пояснила блонди, нам надо менять место жительства. Топлива, осталось на 400 километров.
Круто разворачивая самолёт, Белокурочка изменила курс.
— Сделаем это сейчас. Тем более нам надо отдать долг Долдону.
— Эй, я признаю твоё лидерство, но не можем же мы бросить остальные побрякушки и деньги.
— Деньги под твоим сидением, а «побрякушки», будут отправлены завтра в посылке, если я не явлюсь, на почту за ними. А я не явлюсь, — усмехнулась Бела.
— Ну, умничка, моя! На сто ходов вперёд рассчитала.
— Ага, пока вы с Мартишей трахались, я дела делала.
— Мы не трахались, — обиженно проорала, Швабра.
— Подтверждаю! Мы играли в 69. Но ты же всё равно, выйдешь за меня?
— Выйду, выйду! И я не ревную. Кстати, тебе пора другую кликуху дать. Ботан, не смотрится.
— Какую? — В унисон поинтересовались друзья.
— Эндорфин, сокращённо Энди...
Дикий хохот пронёсся по кабине самолёта...
Чёрный Линкольн с затемнёнными окнами, медленно двигался по небольшому городку. Остановившись у единственной гостиницы, он выпустил троицу молодых людей. Две красавицы, одна блондинка, вторая брюнетка, разодетые в пух и прах, в лакированных сапогах едва не касающихся коротеньких кожаных юбочек, при колыхании которых, искушённый зритель мог полюбоваться небесного цвета бельём брюнетки и беструсовостью блондинки. Долговязый юнец одетый в джинсу, никак не гармонировал с ними.
Казалось, это школьник, сынок не бедных родителей, снял себе парочку утренних бабочек, для любовных утех. О его богатстве свидетельствовал Роллекс, на тощей руке, стоимостью в годовую зарплату, как подметил портье, дающий ему ключ от четырёх местного номера.
— И, нафига, нам нужен был такой понт? — поинтересовался Эндорфин.
— Это район Долдона, — пояснила Мартиша, — чем скорее
