натянулся и ошейник слегка впился в горло. Митя за моей спиной встал.
Я неверным шагом дошла до туалета, всем телом ощущая его присутствие за спиной.
— Садись на биде, — потребовал он.
Я спустила трусики до колен и, не оглядываясь на него, села на биде верхом, слегка приподняв рубашку, позаимствованную утром у брата, затем включила воду.
— Слушай... я не смогу так... Ясно? — я надеялась, что мой тон был достаточно убедителен.
— Мне кажется, или ты хочешь снова поиграть со скальпелем? Или... может, ты предпочитаешь шприцы?
У меня вдоль позвоночника пробежал озноб. Я закрыла глаза, медленно выдыхая, чтобы успокоиться.
— Не надо, — тут же вылетело из моих губ, — Только не это... пожалуйста...
— Вообще-то я ни разу не использовал шприцы, сестренка, но все ведь бывает в первый раз.
— Дим... не надо так, пожалуйста... , — едва владея голосом выдавила я из себя, — Я все сделаю.
Я заставила себя расслабиться, направляя на себя теплый поток воды из крана. Когда все было кончено, я молча прошла мимо него в комнату. Комедию мы досмотрели в молчании, впрочем, все же посмеиваясь над некоторыми шутками, а я с ужасом для себя ощущала, как низ живота наполняется теплом от одного только звука его смеха.
В тот день он проделал со мной этот обряд еще пару раз, сама не знаю зачем. Хотя нет, знаю — он считает меня виноватой во всем, точно также как я — его, поэтому издевается.
Когда он был в ванной, я украдкой залезла в его кейс и дрожащими руками исследовала его содержимое. Цепи, скальпели, зажимы, маски, плетки и ремни из мягкой дорогой кожи... Никаких шприцев. Угораздило же меня... Я поспешно спрятала кейс на место и опустилась на пол у стены, проводя ослабшей рукой по горящему лицу. Чертов извращенец! Ну почему я не могу уйти?! Что такое он со мной сделал, что я терплю все это?! Я закусила кулак, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. Ну почему он так красив, что дыхание перехватывает? А еще он умеет быть таким нежным и чувственным... и доводит меня своими ласками до исступленного блаженства, когда забываешь даже где ты и что с тобой... В общем, я попала по-крупному...
На самом деле несуществующие (или, может, просто хорошо спрятанные) шприцы оказались очень надежным стимулом. Я думала о них даже тогда, когда брат туго натягивал поводок, заставляя меня как можно глубже поглощать его член. У меня в глазах жглись слезы, но между ног ныло в приятном предвкушении. Там все было влажно от его недавних ласк.
— Язычком работай, кошка, — приказывал Митя, тихонько шлепая концом поводка по моей щеке, а потом щекоча им кожу на шее и спине. Я почти бесшумно мурлыкала и прикрывала глаза от блаженства.
На третий день распогодилось, и мы выбрались покататься по городу. Митя казался мрачным, а мне все хотелось увидеть его беззаботным и веселым, каким он всегда бывал со мной раньше, особенно в детстве. Я вообще была рада прогулке и какой-то передышке в этой бесконечной охоте на меня.
— А мне нравится Питер. Не знаю, что ты жалуешься.
— Разонравился бы, как только нос бы себе отморозила... или что-нибудь еще...
— Ну... если бы ты не стал воровать мои трусики, «что-нибудь еще» всегда было бы в целости и сохранности.
— Не пошли.
— Что? Чего это ты такой злой? — немного вспылила я, — Вечно меня одергиваешь!
Из его кармана раздался телефонный звонок. Он вытащил мобильный, взглянул на экран и протянул трубку мне, не приняв звонка. Там высветилось слово «папа».
— У тебя лучше получается лицемерить. Так что отвечай ты. Я за рулем.
Я раздосадованно выдохнула, даже не найдя, что на это ответить. Потом приняла вызов.
— Пап, привет! Это я. Митя за рулем, поэтому я отвечаю. Да отлично. Мы тут по городу катаемся. Вчера? Ходили в Эрмитаж. Да нет — этого на целый день хватило.
Краем глаза я заметила, как брат остервенело хмыкнул. Я покраснела.
— Даже не знаю. Он вообще ужасно ленивый и вредный — никуда не хочет
