этого-то у тебя есть предусмотренное отверстие?
— Мир в опасности, — неуверенно заявила она, — а Вы думаете о своих сексуальных пристрастиях?!
— Дался мне этот Мир! Ты определись, наконец, или сдача экзамена, или на осень оставят.
— Сдача экзамена, — твёрдо сказала космическая галлюцинация, — И, опустившись на колени, стала расстёгивать мне брюки...
Я почувствовал её руки! У глюков не может быть рук! Её нежные, заботливые руки ласково расстёгивали мне ширинку. Я начал понимать, что ЭТОМУ ИХ там обучали. И, вероятно, мой случай был не единственным и подробно описанным.
Больше всего я боялся, что мой воин, мой славный воин под влиянием алкогольных паров склонит голову перед предстоящей битвой. Но нет! Он был во всеоружии и возвышался во весь рост, готовый к ратным подвигам!
Губы девушки сомкнулись на шее воина... Битва началась... Она, то втягивала его так, что снаружи оставались только ботинки. То с упоением облизывала его голову. Иногда она обхватывала губами его шею и сосала, сосала так, как будто, хотела высосать его жизнь. И ей это удалось! Его жизнь, горячей струёй покидая тело воина, заполнила горло девушки.
Девушка судорожно сглотнула и, слизав последнюю каплю жизненной силы, встала с колен:
— Ну, теперь Вы готовы спасти Мир?
— Теперь готов! — и застегнувшись, я взял в свою руку маленькую ладошку инопланетянки... И мы прошли сквозь стену...
... Или не прошли? Перед нами была ещё одна стена точь-в-точь как моя. Прямо посередине проявлялись две надписи. Одна на неизвестном, вероятно простомарийском, языке. Другая, на чистейшем русском:
«Warning! Danger! Во избежание распространения инопланетной заразы, просим пройти дезинфекцию!»
Стена раздвинулась... Мы оказались в небольшом помещении белого цвета. Яркие лучи залили нас со всех сторон. Когда они погасли, блондинка стала раздеваться:
— Не стой, как соляной столб. Раздевайся!
В её словарном запасе был «соляной столб»? А «потрахаться» и «тёлки» — нет?!!
Мы стояли совершенно голые, а наша одежда где-то обрабатывалась для удаления инопланетной заразы. Я откровенно разглядывал девушку. Её стоявшие груди красовались спелыми наливными яблочками на мраморном стане. Чуть розоватые соски впечатлили бы любого художника-флориста.
Идеальной формы пупок удалял пары алкоголя из моей головы и сердца...
Внезапно идиотская мысль посетила мою, ещё не совсем протрезвевшую голову: «А вдруг она робот? Это ж надо, а! Я дал отсосать роботу?». Волна отвращения захлестнула меня... Невольно взгляд опустился ниже... Моему взору представилась пещера любви, заботливо окружённая ровными рядами растительности. Мой воин встрепенулся, как бы спрашивая: «Хозяин! Кажется, нас круто дуранули! А не пора ли преподать ещё один урок артподготовки?»
— А ну-ка, повернись, — сказал я, — а теперь нагнись...
Девушка безропотно выполняла все мои команды...
Внезапно отовсюду полились мощные струи воды. Эти струи в своём струйном многообразии нещадно били по всем точкам моего тела. Тонкие и толстые, холодные и горячие, медленные и молоткастые, пахнувшие чесноком и хлоркой, они попадали во все предназначенные отверстия наших тел. Мы танцевали шейк, твист и брейк-данс одновременно. Желудок мой был вывернут, как презерватив чересчур экономной хозяйкой и заботливо вымыт, как бы для дальнейшего использования. С таким трудом нажитые остатки алкоголя, принятые, вероятно, за инопланетную заразу, были тут же уничтожены!
Внезапно изнасилование водой прекратилось, и на нас обрушились струи горячего воздуха. Волосы моей Просто Марии цвета струй пламени инопланетного корабля то взлетали ввысь, то медленно опадали как серебристый дождь жарким летним утром. Её груди танцевали зажигательную румбу, а сама она, медленно вальсируя, пытаясь удержать равновесие, приближалась ко мне. Мой воин, болтавшийся до этого, как хвост незадачливого
