его не интересует судьба родной планеты, зато он приходит в изумление от сменившегося цвета волос его новоявленной подружки! Да это просто оценка за проделанное домашнее задание, придурок! — разозлившись, заорало божество. — Валите, на хрен, спасать Мир! Глаза б мои вас не видели. — А ты, если и в этот раз не сдашь экзамен, не видать тебе ординатуры по зажиганию суперновых, — обращаясь уже к Просто Марии, кричал старец, брызжа слюной.
Небесно-голубые глаза моей подружки вновь стали наполняться влагой, и она бы наверняка расплакалась, если бы не я:
— Хорош реветь! Спасительница всея Земли, называется. Лучше подскажи, где бы тут пивасиком разжиться, а то трубы горят.
— В моём словарном запасе отсутствует слово «пивасиком», и мне не понятно словосочетание «трубы горят». Я не вижу здесь труб, и как они могут гореть?
— Слабоалкогольный напиток, приготовляемый из ячменя и солода, — на одном дыхании выпалил я.
— Пиво, что ли? Так этого добра на спейсшипе хватает. Да и водка, наверняка, есть.
— Так чего же мы стоим, Супер Мари, вперёд, спасать Мир!
— А что с моим именем?
— Я тоже повысил тебе отметку. У нас другие критерии и методы оценивания. И, вновь взявшись за руки, мы пошли к следующей комнате через раздвигающиеся стены, совершенно не слушая несущиеся в нашу сторону проклятия обезумевшего, маразматического пернатого существа.
Следующей комнаты не было. Зато было огромное поле, на котором возвышались сотни, а может, тысячи, или даже миллионы космических кораблей. Разной формы и разных размеров космические фаллосы были готовы пронзить лоно космоса, дабы оплодотворить мать галактику. Мы встали на подлетевшую к нам крытую платформу и с бешеной скоростью полетели к нашему кораблю.
Спейсшип, необыкновенно точно повторявший форму моего фаллоса, мне сразу понравился. Высотой метров двести и шириной тридцать, был просто великолепен. А внутри... Внутри было всё, что пожелает душа. Видеотека сменялась тренажёрным залом, бассейн — кухней. Кухня в свою очередь переходила в гидропонную оранжерею. Короче, там было всё для многовековых перелётов. Не было только людей. Ни одного человека, кроме меня и Супер Марии.
— А где же команда? Кто же поведёт этот корабль? — спросил я свою подружку.
— Я! — чётко отрапортовала она. — Позвольте представиться. Пилот Экстра Класса. Имею восемьдесят тысяч налетевших... налетающих... лётных часов, — отрапортовала она.
— Что-то многовато получается, — быстро произведя в уме несложные вычисления, — сказал я, — больше десяти лет.
— Ну да. Я же пилот экстра-класса.
— То есть в пилотировании ты асс, а в спасении Мира ни бум-бум?
— Я во всём бум-бум, — заявила рыжеволосая красавица, — в моём словарном запасе нет слова «бум-бум». Это что? Опять касаемо сексуальных домогательств?
— И их тоже, — съязвил я.
— Не умничай! Я поняла, «бум-бум» определяет степень подготовленности и компетентности в каком-либо деле. Я что, плохо сделала тебе минет? — начиная раздражаться, спросила она.
— Нет. Классно! Слушай, милая, давай не будем ссорится в самом начале путешествия. Мир жаждет от нас спасения. Разве не так?
— Так... , — мило улыбнувшись, сказала пилот экстра-класса.
— Тогда чего мы ждём? Заводи свою таратайку.
— В моём словарном запасе... А! Поняла. Есть, заводить таратайку! — и мы побежали к лифту, чтобы подняться в рубку капитана.
В рубке Капитана, а точнее, на капитанском мостике, была здоровенная панель, мигающая разноцветными лампочками. Сотни кнопочек, рычажков и тумблерочков усеивали её от верха до низа.
— Охренеть! — рука невольно потянулась к затылку и сделала пару чесательных движений. — Как же ты с этим справляешься?
— Ой, да проще варёной картошки, — усмехнулась рыжеволосая бестия, — Вот кнопка «разогрев двигателя», вот «форсстарт». Это «отрыв», «атмосфера», — мне оставалось только
