Мужчина стал размеренно бить, вызывая боль в теле юной девушки и всё также безэмоционально обращаясь к ней..
— Ты поступила неправильно, когда вошла в мой дом в этой жалкой тряпке. Больше ты не повторишь этой ошибки и будешь у порога снимать одежду... Ты поняла, сука? — Хлыст снова лёг на задницу, оставляя яркий след.
Татьяна не могла сообразить, что делать: отвечать либо молчать. Чудовищно сложный вопрос в данной ситуации. Попка разгоралась от зверских безпощадных рывков хлыста, а язык будто прилип к нёбу... Не удавалось вымолвить ни словечка, только жалкий вопль доносился из глубин души Татьяны. Она кричала, когда Ринат лупил её красивую попку, которой она гордилась перед однокурсницами... Вот хлыст снова лёг на кожу ягодиц и Ринат обошёл сучку со стороны лица. Его ладонь взялась за подбородок и подняла хрупкую головку девушки. Он довольно ухмылялся, должно быть сознавая, как больно пришлось чувственным ягодицам, в упор смотрел в заплаканные глазки Тани и рассматривал краем взгляда красные от плача щёки.
— Отвечай, сука. Я позволяю тебе говорить. Ты извлекла урок?
Колени Тани содрогнулись при новых звуках этого спокойного, но в то же время сильного голоса. Она смотрела на него, сквозь слезы. Губы ее дрожали, для нее это было новое ощущение чего-то непонятного. Боль была жгучей, растекалась по всему телу, попа горела от ударов, кожа млела от прикосновений хлыста. Понимая, что сама пришла к этому мужчине и вот тут такое обращение. Но ведь сама бежала к нему сбивая каблуки. Жесткость и сила мужчины как-то контролировали женщину, которая стояла раком. Набравшись сил девушка ответила:
— Я все поняла, я больше так не буду. — Это был ответ провинившейся школьницы, но никак не целеустремленной женщины, которая сознательно позвонила, которая понимала что ей нужно, которая никогда не скажет нет. Может она сама еще этого не понимала, но прекрасно понимал Ринат. Он знал что девушка изнутри просто пахнет покорностью и унижением. Он знал что такую находку нельзя упускать. Ее нужно вопитывать делать той кем она должна быть. Хлыст в самый раз для таких девочек. Она держалась, как могла. Она не знала как себя вести, мужчина был выше ее по статусу который она сама себе отмерила, она сама его так поставила, она его возвысила. Ринат это видел, он чувствовал, он знал таких вот девочек насквозь. Мужчина вновь ухмыльнулся и повёл бровями. Он неспеша провёл смуглой ладонью по лицу, на секунду задержался на щеках. Рука откинула волосы со лба и легла на подбородок, всё так же поглаживая опрятную кожу. Видно было, что девушка следила за собой, и яркие губы, чуть испуганные глазки, подкрашенные тушью, понравились горячему в своём спокойствии мужчине. Он сунул хлыст в зубы девушки, небрежно хлопнув по щеке. В его глазах сверкнул азартный огонёк. Он вернулся к попе Тани, так и не сказав ни слова. однако, вновь обратился к ней, когда уже сигарета задымила над эластичной согнутой спинкой. — Ты снова допустила глупость. Это неприемлемо. — Ринат медленно растягивал слова, видимо, наслаждаясь табачным дымом. Его рука гладила упругий зад Татьяны. — В моём доме будешь называть меня «Господин» и никак иначе. Запомни это также хорошо... — С этими словами мужчина ткнул алеющий уголёк сигареты в нежную ягодицу. С резким пшиком пепел потушился об измученную задницу. Тепло и жар в ягоди це резко разнеслись паутиной по всему телу мученицы, боль и крик, а также конвульсионные содрогания вот и все, одно движение мужчины и сколько действий женщины. Притушить сигарету о ягодицу, это садизм, это жестокость, это нечеловечность. Но! Татьяна, сама тлела как сигарета, она текла как смола по легким из этой сигареты, она дымела внутри как эта сигарета. Поэтому тряслась и терпела, открыв рот крича о боли и внезапности. Ринат, знал что так будет, понимал что боль сильная, но больше всего Ринат ждал реакцию девушки, где ее предел. Он
