Витя... — всё что-то бормотала она, но поймав безапелляционный взгляд, послушно села на его член. Он любил эту позицию — «она сверху». Без стеснения можно было разглядывать любимую женщину во всей обнаженной беззащитности. Переплетать её тонкие пальцы со своими, любуясь их изяществом. Рисовать волны на её подрагивающем животе, утопая палец в нежном пупке. До исступления мять и крутить высокие груди, наблюдая за текущими меж своими пальцами прозрачными струйками молока. Размазывать его по оливковой коже, смешивая с выступающими капельками пота. Массировать пальцами её остренький темный клитор, скользящий по его стволу. И мокрой от её соков рукой гладить дорогое лицо, проводить меж приоткрытых губ, упираясь в крепко сжатые зубы. Ничего лучше в своей жизни он не испытывал и очень ценил эти минуты, продлевая их как можно дольше. Никакая иная женщина, включая постоянную сожительницу, не вызывала у Виктора подобных эмоций.
Расслабленно улыбаясь и ожидая пикового момента, всегда сладостного с Нелей, он заметил, что она двигает губами, как в немом фильме. Нахмурившись и спустившись с небес, он прислушался.
— ... ты поговоришь... договоришься... убедишь... тебя послушает, а меня и слушать не хочет...
— Это так срочно? — иронично ей. — Даже кончить не дашь?
Видно озабоченная этой своей проблемой, девушка не умолкала, даже ускорив скачки на нем. Вынужденный отвлечься от приятного, он с трудом впускал в себя путаную информацию, выдаваемую ей прерывисто и задыхаясь.
Он сжал её маленькие ягодицы, а она упала на него и прошептала в самое ухо содрогающемуся в ней мужчине: — Поговори с врачом... чтоб разрешил аборт.
Не выходя из неё и прижав к себе, он уже спокойнее расспросил её, в целом догадавшись обо всем. По её словам выходило, что срок беременности был таков, что согласие на аборт пришлось бы давать врачебной комиссии, а врачи не хотели с ней связываться и брать на себя ответственность за последствия. Гораздо проще ей было родить — так выходило со слов участкового гинеколога. С Нелей произошла история, регулярно случающаяся с кормящими матерями: они не предохранялись, надеясь на устаревшие предрассудки, и «залетали».
Гладя её по голове и выслушивая почти детские обиды, он улыбнулся своим мыслям, пришедшим в голову одновременно с услышанными от неё.
— Думаю, его нужно оставить, — удерживая её, пытающуюся возмущенно подняться с него.
— Нет, не нужно! — импульсивно вскрикнув. — Я не хочу! Мне не нужен ребенок!
— А что если я хочу? Если мне нужен? Моё мнение учитывается? — насмешливо поглаживая её вспотевшую спину. Она поднялась с него, выпустив опавший пенис, враждебно посмотрела несчастным взглядом на его смеющиеся губы. Прозрачные струйки потекли по её ногам из приоткрытого отверстия. Такой трогательно-обиженный у неё был вид, что он встал и пошел за ней.
Зайдя к девушке под душ, повернул её к себе: — Ты понимаешь, как нам повезло (имея в виду больше себя)?
Отвернув лицо от водных струй и порывисто вытирая глаза: — Нет нас! Нет! И не было никогда! Не хочу ребенка от тебя! Сама все сделаю! Без тебя! Толкнула его и вышла.
Она плакала на кухне, чтоб не разбудить сына. Войдя, Виктор присел.
— ... предала тебя... — расслышал он сквозь тихие всхлипывания, — ... прости, Сашенька... дрянь я... хотела как лучше для нашего Пав... Острые плечи затряслись. Мужчина понимал, что он лишний в этой беседе влюбленных.
— Она всегда будет говорить с ним, — как-то отрешенно подумал он. — Не со мной. И это был факт, с которым требовалось примириться. В нем закипала злость на неё, её упрямство, на того, кто всегда ей будет ближе, чем он. Было необходимо любым образом переломить ситуацию, и Виктор предпочёл не стесняться.
— Он не ответит. И не придет. И ты уже не с ним, а со мной. И я тебе сделал ребёнка, у которого будет отец, — жестоко произнес мужчина, подчеркнув слово «будет». —
