только скажи — мы заменим тебе кожу и набьем что захочешь. Технологию восстановления и наращивания кожи как раз отрабатывают мои студенты...
Про себя я отметила, что татуировку, действительно, наверняка можно и свести.
— ... Кстати, татуировки, что мы делаем, просто так в клинике или тату-салоне не сведут, — словно прочитав мои мысли, поспешил разрушить мою надежду Севастьян, — мы их делаем по оригинальной сверхстойкой технологии — если рискнешь свести ее лазером,... то краска кляксами растечется под кожей. Так что привыкай — самовольно избавиться от такой красоты мы тебе не позволим. В принципе то же и насчет проколов — для пирсинга мы используем неразъемные соединения украшений и высокопрочный титановый сплав. Его, конечно, можно разрезать болгаркой с алмазным диском, но... Впрочем, тут я даже не против — мне было бы даже интересно на это посмотреть. Если пойдешь к слесарю чтобы он вырезал кольца из твоего влагалища, то обязательно позови и меня — зрелище должно быть то еще, а-ха-ха!
У меня на глазах снова показались, казалось, уже было закончившиеся слезы. Зачем он так надо мной издевается?! Что я ему такого сделала, как навредила?! Это из-за того случая, на поступлении? Или тогда, когда во время отработки, Максим прекратил его пустую болтовню? Но разве это причина лишать меня девственности, стерилизовать, уродовать мое тело?! Он что, возомнил себя каким-то судьей или Богом, чтобы вот так запросто распоряжаться моей судьбой?! Как медик, он что, не давал клятвы Гиппократа?
— Кстати, насчет пирсинга, — заметил Севастьян, — за ним еще нужно ухаживать, Вика тебя научит. Не забудь к ней обратиться, возьмешь у нее флакон мирамистина. Если будут воспаления или нагноения — на нас не пеняй! А теперь...
Севастьян поднялся с полки и блаженно потянулся. В страхе, что он сейчас начнет меня насиловать, я вжалась в стенку, но он только хмыкнул и, зачерпнув ковшом воду из фляги, поддал пару. Спустив полотенце, он оголил крепкую мускулистую спину, красивые подтянутые мужские бедра и... я закрыла глаза руками от смущения. После короткого смешка баня наполнилась звуками переливающейся воды и хождения губки по телу.
— Потри мне спинку, — вдруг услышала я неожиданно серьезный голос мучителя. В этом голосе была нотка просьбы, которой мне почему-то не пришло в голову ослушаться. С лицом, мокрым от пота и слез, я спустилась с полки. Взяв лежащую рядом губку, я смочила ее водой и осторожно провела между лопаток Севастьяна. Теперь я не могла на него не смотреть, и от одного взгляда на это великолепное тело в моем животе вновь начали порхать бабочки.
Во мне, как и в нашу первую встречу, начало разгораться непреодолимое сексуальное желание, я прямо почувствовала, что моя киска, мокрая уже от пота, начав выделать и смазку, требует дикого, животного секса. Одной рукой протирая спину мучителя, другой я провела по своей шее, груди, животу... Мена поразило, что пирсинг теперь не казался мне отвратительным, а скорее напротив — дико возбуждающим. Спустив пальцы под трусики, я нащупала колечки на малых половых губах и начала их легонько теребить. Не удержавшись от нахлынувших ощущений, я коротко простонала. А Севастьян словно того и ждал.
Встав на ноги, он обернулся ко мне. Испугавшись, я отвернулась от него и выронила губку.
— Молодец, Катена, — прошептал он мне на ухо. — Теперь позволь я тебе помогу.
— Нет, нет... — только и смогла я прошептать, пока он расстегивал мой лифчик.
Сердце билось как сумасшедшее, смазка, смешиваясь с потом уже текла по бедрам, а соски стояли как на параде. Волнение захватило меня, расщепив мой рассудок. Я хотела, чтобы этот ублюдок трахнул меня — трахнул как обычный насильник, как обычный маньяк-извращенец — и затем или отпустил, или задушил моими же гольфами — лишь бы этот кошмар наконец-то закончился. И одновременно с этим, охваченная каким-то диким сексуальным
