ничего не вернёшь и не исправишь. Так что вы как были стервой, так ею и останетесь.
— Нет! Я не стерва! Только не я! — она внезапно ... встала на колени и сложила руки в беззвучной мольбе — Пожалуйста, Андрюшенька, прости мня! Я не хочу быть стервой! Только не в твоих глазах!
Мне невероятно нравилась, как она унижалась передо мной. Справедливость всё-таки восторжествует!
— Нет, Наталья Георгиевна, вы стерва — говорил я, ходя вокруг её кругами — В своих мечтах я сжигал вас на костре, ампутировал вам конечности и топил с гранитными плитами! Вы тварь, каких свет белый не видывал!
— Пожалуйста, Андрюшенька, прости меня! Умоляю, позволь мне искупить свою вину! Я сделаю всё, ВСЁ что ты попросишь!
И с этими словами Наталья Георгиевна кинулась к моим брюкам, точнее — к паховой области, защищённой ширинкой.
Оба-на! Это что же получается — старая карга вознамерилась ТРАХНУТЬ меня? Вот так поворот, достойный лучший мыльных опер!
Вообще, я уже изрядно поддал и был не прочь кому-нибудь засадить. Но на ЭТО у меня никогда в жизни, даже под угрозой дыбы и пистолета, член не встанет!
Наталья Георгиевна была не просто старой. Она была доморощенной, противной и напрочь асексуальной женщиной. Я ничего не имею против возраста. В моей половой практике были женщины лет на двадцать старше меня. От таких просто крышу сносит — они знают такие позы и приёмы языком, о которых малолетки и слыхом не слыхивали! Не даром же говорят — «Пятьдесят пять — баба ягодка опять!». Только в случае с Натальей Георгиевной эта ягодка давно перезрела, благополучная сгнила и ушла в почву.
— Пожалуйста, Андрюшенька, дай мне загладить свою вину! — говорила она, преданно смотря мне в глаза и расстёгивая ширинку — Ты не пожалеешь, я обещаю!
Как ни с странно, я не сопротивлялся. Мне было просто интересно, чем же всё это закончится?
Наконец, последний рубеж в виде лямки трусов сдал свои позиции захватчикам, и на свет Божий явился ОН — мой лежащий, но всё равно довольно внушительный, член.
Наталья Георгиевна расширила свои и без того большие глаза и широко открыла от удивления рот.
— О Боже, Андрюшенька... — с придыханием шептала она — ... Он... Он — прекрасен!!!
Я всякое слышал от женщин по поводу своего дружка — и «большой», и «крепкий», и «сильный». Но прекрасный — в первый раз! Моя самооценка от этого сильно не поднялась, но, как ни крути — приятно же!
Я терпеливо ждал, что будет дальше. Член нужно было поднять. Обычно женщины его сосут. Или передёргивают руками. Сам он соизволяет вставать только в случае, когда я сильно возбуждён, или если передо мой — нечто абсолютно невиданное по сексуальной красоте. Ни тем, ни другим в данной ситуации не пахло.
Однако Наталья Георгиевна тихо и очень элегантно сняла с себя платье, и увиденное повергло меня в откровенный шок.
Перво-наперво, у неё были ШИКАРНЫЕ сиськи! Довольно большие и не обвислые, с крупными и острыми от возбуждения сосочками, покрытые множеством мелких тёмных веснушек. Просто СИСЬКИ МОЕЙ МЕЧТЫ!
Спустившись вниз, я обнаружил лобок, и он был ещё более восхитителен! Не заросший мхом и зарослями с жучками и паучками, а с аккуратной и оригинальной интимной стрижкой, через которую виднелось кольцо пирсинга. Интимный пирсинг в семьдесят с гаком лет — да эта старушенция знала толк в извращениях!
Вообщем, как бы то ни было, но мой член начал с предательской быстрой расти и крепнуть, пока окончательно не принял вид победоносного Александра Македонского верхом на коне, роль которого выполняли мои здоровенные мохнатые яйца.
— Приказывайте, о мой Господин — начала лепетать, подобно рабыне, Наталья Георгиевна — Приказывайте, и я исполню любую вашу прихоть!
Пока я учился в школе, я не замечал за ней любви к ролевым играм. Но кто знает, что с возрастом произошло у этой старой бляди с психикой? Если она вдруг начнёт грызть мой член, как собака кость,
