придётся вызывать псих бригаду.
Впрочем, мой мозг уже давно отключился и телом завладел исключительно половой хер. А он диктовал свои условия.
— Соси хуй, сука — властный голосом прошипел я. Такие слова — и заслуженному учителю Беларуси? У меня явно поехала крыша. Впрочем, сейчас меня это волновало меньше всего. Моё тело дрожало от накатившего возбуждения и предчувствия скорой разрядки.
Но Наталья Георгиевна не торопилась.
— Команда была — сосать! — повторил я, как будто Наталья Георгиевна была Бобиком, которому я приказал лечь и перекатиться на другой бок.
Но снова же — ноль реакции.
И в этот момент последние остатки здравомыслия покинули мою голову через чёрный ход и последние тормоза, которые сдерживали меня, полетели в тар-тартары.
Я схватил голову Натальи Георгиевны за волосы, сунул член в услужливо открытый рот и заорал старушке в самое ухо.
— Я СКАЗАЛ ВЗЯТЬ В РОТ МОЙ ХУЙ И СОСАТЬ ЕГО, ГРЯЗНОЕ ЖИВОТНОЕ! СОСИ! СОСИ! СОСИ!!!
— Да, мой Фаспадин — неразборчиво сказала Наталья Георгиевна с моей елдой во рту, которая упёрлась ей прямо в щёку.
Она принялась сосать, и делала это умело — настолько, насколько вообще это могла делать опытная старая минетчица. Но мне этого было мало. В приступе внезапно нахлынувшего гнева я схватил её за голову и начал просто-напросто насаживать её рот на свой член — грубо, жёстко, больно. Она хрипела и кашляла, слёзы текли из глаз и смывали дешёвую тушь, но она не сопротивлялась, принимая мой член в глотку на всю доступную длину.
Наконец, когда мне это надоело, я подхватил её на руки и шмякнул голым задом на парту. Без лишних телодвижений, развёл в сторону ноги, плюнул на руку, смочил головку члена и вошёл в неё полностью — быстро и резко. Она охнула и укусила кулак, чтобы не закричать. Впрочем, ей это не помогло — я долбил её, как отбойный молоток долбит цемент на стройке нового гипермаркета. Я вынимал член и вводил его снова, до самого упора, так, чтобы мои яйца со звоном шлёпались о её целлюлитный голый зад.
Но Наталья Георгиевна оказалась крепким орешком. Она не кричала. А мне нужно было, НЕОБХОДИМО было услышать её истошный вопль. Знак того, что я победил. И я пустил в ход тяжёлую артиллерию.
Ни слова ни говоря, я внезапно перевернул её на живот и моему взору открылся ОН — девственный анальный проход Натальи Георгиевны.
— Нет, мой Господин, не надо... — прошептала она, вся потная и красная.
Я только злобно ухмыльнулся и направил свой член единственным верным путём.
— Нет, Господин... Андрюшенька... умоляю... не надо... — мямлила это рохля, но я её не слушал. Я медленно ввёл в анус смоченную головку, а затем, внезапно и резко — весь остальной член.
И она закричала. Точнее, заорала. Наталья Георгиевна орала, как будто её режет на части и складывает в разные пакеты какой-нибудь доморощенный маньяк.
А я наслаждался. Я долбил старую каргу в жопу и выкрикивал то, что у меня накопилось за всё то время, что она меня унижала.
— Это тебе за твои ёбаные уравнения с корнями! — орал я с пеной у рта, вынимая член и загоняя его по новой — Это тебе за домашние задания! Это тебе за всю твою ЁБАНУЮ МАТЕМАТИКУ! Ненавижу её, и ещё больше — тебя! А-А-А-А-А!
С воплем, напоминающим одноимённый Тарзаний, я бурно кончил — прямо старухе в прямую кишку. Затем я попытался слезть с неё, но силы покинули меня, и я просто грохнулся с парты на пол, ударился головой и отрубился.
***
Проспал я никак не меньше пары-тройки часов, так как за окном уже рассвело, запели птички и подул свежий весенний ветерок.
Я встал с пола и огляделся. Пока я был в отлучке, кабинет ничуть не изменился. На парте, почти что в позе «лотоса», спала Наталья Георгиевна. Из её анального отверстия медленным ручейком вытекали мои сперматозоиды, которые уже образовали небольшую липкую лужу под самой партой. Вначале я хотел взять тряпку и вытереть, но лучше пусть это сделает
