нее.
— Аня...
Ой! — взвизгнула она — садись, я сейчас!
И метнулась назад. А я тупо смотрел на дверной проем, из которого неслось удаляясь:
— Салат! Салат в холодильнике забыла!
И вот ее сейчас огорошу? В одно мгновение разрушу этот счастливый момент? Честно ли отложить разговор? Будет это слабостью или заботой?
— Ты что тут стоишь?
Я задумался и меня чуть не сбил зеленоглазый вихрь груженый салатами. Она умудрилась бегать с пятью судками в руках.
— Давай помогу? — протянул было руки
— Садись уже! Сама справлюсь. Ты все уронишь
Аня метнулась к беседке, я побрел следом. Пара секунд и пришлось отскакивать в сторону, чтобы дать ей дорогу. Теперь было слышно удаляющееся:
— Хле-е-е-б!
Пола беседке нет — зеленый газон. В костюме за столом на лужайке я смотрелся, наверное, глупо. Носки, что ли, снять?
Блин! О чем я думаю то?
Ничего не успел. Аня с хлебной корзинкой в руках уже шагала босиком по траве.
Она ухватила тарелку с моей стороны, прошлась над столом и вернула с палитрой салатов обратно. Себе ничего не положила.
— Ты ешь. Я пока готовила, уже поклевала.
Есть не хотелось. Для вида поковырялся в салате.
— Так. Ты чего такой хмурый? Из-за вчерашнего?
Я удивленно поднял глаза.
— Лена мне все рассказала. Спасибо тебе! — она улыбнулась.
Внутри все оборвалось
Ну, вот и оно. Хотя, стоп! Что значит «Спасибо»?
— О чем рассказала?
— Про все что было. Еще вчера. Потом я еще Виталика попытала, пока ехали.
Значит, не знает. Эх! Завыть бы сейчас во весь голос.
Она задумалась на секунду. Локти оперлись на стол, Аня немного подалась вперед.
— Почему ты меня никогда не спрашивал о прошлом — тихий, задумчивый голос.
— Знаешь, — я сделал паузу — всегда считал, что нет ничего хорошего в лишних расспросах. Захочешь чтобы я знал — сама все расскажешь.
Тяжелый вздох с ее стороны.
— Мне было пятнадцать, когда познакомилась с ним. Ему двадцать пять. Состоявшийся кооператор из комсомольских, фирмач. Вскружил голову. Подарки, цветы, романтика... Полгода.
Аня горько усмехнулась.
— Полгода он бегал за мной. А я залетела после первого раза.
Моя рука легла поверх ее левой ладошки.
— Ань, если неприятно, не говори
Она поджала губы, кивнула. Чуть подалась вперед. Бархатная щека легла тыл моей ладони. Прижалась, на миг задержалась, потерлась. Вдруг руку обожгло слезой.
Я вскочил было, но она замотала головой.
— Не надо! Сиди!
Сглотнула. Запрокинула голову вверх. Шумный вдох. Волосы взлетели, опали и снова взгляд на меня.
— Я должна рассказать.
Губы пожались, смотрит на мою руку.
— Ну, так вот, он как честный человек сразу захотел жениться. В ЗАГСе отказывались, но «по-показаниям» сделали исключение. Он был хорошим человеком, но не терпел, когда ему перечат. Все должно было быть только так, как он решил. Вот...
Она помолчала, собираясь с мыслями. Проглотила комок.
— Это же он заставил меня начать дело. Он требовал, чтобы я чем-то занялась. Дал денег на открытие первого ателье. Так что, в какой-то мере, я ему благодарна.
Снова вздох.
— Ну а сам помнишь, как тогда проходили переговоры: пьянка, ресторан, сауна, девочки. Я все терпела, все понимала... Ну, для работы же! Даже когда лечилась от принесенной им домой заразы. Он меня совсем подмял под себя.
Подняла глаза, на лице появилась робкая, виноватая улыбка.
— Представляешь, какая дурочка была?
— Нет, — я кивнул — то есть, да, представляю.
Она горько усмехнулась, и вновь перевела взгляд на руку. Черты стали жестче.
— А потом случился дефолт. И так получилось, что в тот момент все активы были в валюте. Он тогда сказочно разбогател. Ну и пошло...
Ее пальцы сжались в кулачки. Сильно. Костяшки аж побелели....
— Он отмечал каждый день. Каждый вечер приходил домой пьяный. Пару раз приводил девиц, которых я выпроваживала, а потом пыталась объяснить семилетней дочери кто эти тети.
