давнишней подруги моей жены, у Татьяны, ночевать решили идти домой к теще, да вот со временем немного не рассчитали: приперлись в два часа ночи. А теща тогда еще работала, дояркой, и вставать ей нужно было в четыре утра. Потоптавшись у запертых на ночь дверей, решили ее не будить, пожалели. И ничего лучше не придумали, как пойти ночевать к Маришке, благо ходьбы всего три минуты. Пришли — Маришка только еще собирается ложиться, гостей проводив. Она с гостями выпила, мы тоже не совсем трезвые: а давайте-ка еще понемногу накатим? Накатили, кто понемногу, а я — так от души, грамм двести с прицепом. И смотрю, моя Света прикладывается прямо на кухне. Не позволили мы с сестрой ей свалиться на кухне, переместили в комнату, на кровать.Кровать у Маринки одна, как и комната в квартире, причем кровать — односпальная. Маринка стелет на полу еще одну постель, на матрасе (зимой!). Пока мы с ней стелили, допивали остатки водки, мой Светик уже выводит носом такие рулады — оркестр отдыхает. Улегся я к жене, поместился с трудом, а она не двигается к стенке, развалилась, как барыня! Разделась Маринка, правда свет перед этим выключила, но все равно, видно было — хорошая соблазнительная фигурка. Улеглась, притихла, а мне не спится. Тесно, того и гляди свалюсь, и еще очень хочется замерзающую на полу свояченицу погреть. Сполз я с кровати, чертыхнулся про себя, и полез к Маринке под одеяло. Она так странно стала возражать, обняв меня при этом обеими руками: «Ты что, — шепчет в ухо, — она же сестра моя, как же можно? Ты наверное постоянно ей изменяешь? Кобель!» А сама, между прочим, продолжает прижиматься ко мне, уже всем телом. Я, конечно, пытаюсь добиться реабилитации себя в ее глазах, заодно, девушку, как могу, успокаиваю: «Да ты что, я ее, Светочку свою, люблю, но ты мне тоже очень нравишься, еще со свадьбы о тебе мечтал!» Ну, и в таком духе еще много чего... Мужики все врут, но кто из женщин откажется верить комплиментам? В общем, Маринка и не сильно-то сопротивлялась, не девочка все-же. Мужа под бочком нет, а тут я весь такой желанный.Ласкаю я ее, мягко целую, куда придется, норовлю эрогенные зоны обихаживать — ушко покусываю, грудь маленькую поочередно то правую, то левую целую. Мариночка отвечает взаимностью, и тоже меня ощупывает — оглаживает. Я сползаю с груди ниже, язычком в пупочек этаким буравчиком вворачиваюсь. Маришке скорее щекотно, чем возбуждающе мое действо, чувствую, выворачивается она из под моего языка. Я тогда пошел на свой коронный номер, начинаю раздавать поцелуйчики по обеим сторонам ее пушистой киски, нарушая попутно языком границы переходами животик-бедро. Вот тут уж она не отстранялась очень ей видать понравилось. Лежит, дрожит, может, думаю, от холода? Зима на дворе а мы с ней на полу, одеяло съехало. Но нет, похоже от чувств-с... Дышит жарко, шепчет что-то, я тоже не молчу, когда рот свободен. Прошелся по нижним губкам язычком — растопил ледок, протаяла моя хорошая, весной пахнула, родничком зазвучала. Я тоже весь заколосился, в смысле налился силой мой колосс! Стал я подниматься повыше, чтобы, значит к Мариночке в кисоньку залезть. Сначала пальчиками, ее родимую, как мог подготовил, поласкал, глубину проверил, ширину расшевелил. Кнопочку нужную понажимал, тихие звоночки услыхал... Навстречу стала моя радость свое тело подавать, жаждет соединиться наконец. Вот и получилось, на конец она таки попала! И до того нам обоим хорошо, так здорово, что приникнув друг к другу, мы и шевелиться не хотим.Лежим, наслаждаемся самим фактом проникновения, ощущая друг друга каждой клеточкой. Ни стужа зимняя, с полу, нам не помеха, ни алкоголь чувств не притупил. Эйфория, одним словом. Насладившись покоем, начинаем мы с ней потихонечку двигаться сначала невпопад, потом немного подстроились, стало получаться. Глубоко, насколько возможно, я проникал членом в самое сокровенное место ее, временами
