Почти...
Я медленно встал, всё ещё держа чай у рта.
Да нет... Быть не может!..
С другой стороны, когда меня одолевала эта непреодолимая сонливость? В те дни, когда мама была дома? После обеда, так? После чая?
Я торопливо вылил жидкость в раковину.
Моя мать подмешивала мне снотворное? Такое возможно?
Я был шокирован. Дрожа от жестокой догадки, я всё ещё стоял на месте с пустой чашкой в руке и приоткрытым от изумления ртом.
Господи Боже, зачем?!
— Ну что, справился с чаем? — заботливо спросила мама, появляясь у меня за спиной. От неожиданности я чуть не подпрыгнул.
— Да... Спасибо.
— По-о-о-ожалуйста, — беззаботно протянула она. — Чем теперь займёшься?
— Я... — В горле пересохло. — Пойду полежу, пожалуй...
— Хорошо. Ты в порядке? Побледнел весь.
— Да, всё нормально... Нормально.
Я добрёл до своей комнаты и плюхнулся на кровать лицом вниз. В голове билась одна-единственная мысль, состоящая из одного-единственного слова: «Что?».
Что?
Что?
Что происходит?
Может, я ошибся? Тёма всегда говорил, что я немножко параноик. Маме просто незачем меня усыплять, нет ни единой логичной причины это делать. Просто глупо. Нелепо!
Добавлять снотворное родному сыну. Зачем?!
Если только не...
Но эта мысль была настолько безумной, что я отогнал её. Нет, я сам в ужасе убежал.
И что мне делать? Подойти и спросить: «Мама, можно узнать, почему ты добавляла мне в чай Донормил вместо сахара?» Я не смогу так. А как иначе? Ну не заявлять же в полицию на собственную мать, в самом деле!
Нет-нет.
Надо проверить весь этот бред, прежде чем что-то предпринимать.
Мама думает, что я сейчас должен спать, так?
Я перевернулся на спину, положил руку на лицо и закрыл глаза. Так прошло десять минут. Затем двадцать. После получаса я начал серьёзно сомневаться в своей затее. На что я надеюсь? Чего жду? Что мама войдёт в комнату и скажет: «Ладно, ты меня раскрыл, молодец»? Да бред же. Бред-бред-бред. Наверняка она сама пьёт это снотворное, а я засыпаю после обеда, просто потому что устаю от универа. И вообще, дневной сон — это ведь нормально, верно? Так чего я тут напридумывал тогда?
Но тут дверь в комнату с тихим шелестом открылась.
Сердце истерично забилось.
Я попытался успокоиться, дышать глубже. Всё в порядке, просто мама зашла проверить, как у меня дела.
— Миш? — тихо спросила она. — Ты спишь? — уже несколько громче.
В какой-то момент я очень хотел перестать притворяться, открыть глаза и ответить. Но что-то удержало.
Послышались лёгкие шаги: мама пересекла комнату и села на край, — кровать ощутимо опустилась. Я почувствовал прикосновение к своей щиколотке.
— Ми-и-и-ша. — Она легонько потрясла меня, но я снова удержался от ответа.
Несколько секунд ничего не происходило. Я уже достаточно совладал с собой, чтобы просто спокойно ждать дальнейшего. Вот сейчас она встанет и уйдёт, поняв, что я крепко заснул. Или скажет: «Ну, хватит, я знаю, что ты не спишь».
Но события стали развиваться совершенно иначе.
Мамина ладонь, которая всё ещё покоилась на моей правой ноге, неожиданно поползла вверх. Прошлась по голени, мягко коснулась коленки... И вдруг оказалась на области паха.
Я приложил тонну усилий, чтобы не вздрогнуть и не выдать себя.
Неужели всё-таки она...
Но тут рука родной матери начала осторожно гладить мой член, напрочь оборвав все мысли. Никто до этого не прикасался так ко мне, и это было прекрасно, — даже через ткань штанов. Сердце вновь стучало как сумасшедшее, а я всё пытался дышать размеренно. В какой-то степени это получалось, но лишь до тех пор, пока она не спустила штаны и не взяла член в руку.
Я боялся, что она услышит, почувствует грохот сердца, которого определённого не должно быть у глубоко спящего человека, увидит, как неестественно вздымается моя грудь; я даже боялся, что меня выдаст слишком быстро вставший член. Но нет, мою мать ничего не смущало. Она
