Меня аж затрясло. Только бы Катька застряла в ванне подольше.
— Итак, сынок, — Мать скрестила руки на роскошной груди. — О вчерашнем. Не знаю? что там на меня нашло, я просто любящая мать и хочу помочь тебе. У тебя такой возраст-легко запутаться, в общем... Сын, во первых? ты еще слишком мал, что бы вот так обнимать женщину, девушку.
— Как?
Она глянула в сторону и вздохнула. Я заметил румянец стыда на ее щеках.
— Так как ты обнимал меня вчера. Свою маму. Не дорос еще. Не о том думаешь. И я, в свою очередь, как дура повела себя. Просто заорали на тебя с Катькой, вот я... Не знаю, утешить тебя захотелось. Потом всю ночь ворочалась, — она смущенно кашлянула, — Я твоя мама. Так что вот стукнет лет двадцать пять вот тогда и начнешь о девушках думать.
— А тебя смогу обнимать?
— Нет! — она гневно взглянула на меня — Это ненормально! И в восемнадцать и в двадцать и в тридцать так нельзя обнимать матерей! Ты что, не понимаешь этого? Ты должен знать, это стыдно и неприемлемо! Так что, молодой человек, извольте извиниться за то, что вы творили вчера.
Я хотел было возразить, что я тут не причем, и она сама согласилась. Но осекся. Я был более чем причем. И, похоже, она как женщина более взрослая и умная, нежели Катька сопротивлялась влиянию Гипноверба всеми силами.
Эффект был обратный; мама стала строже. И она была права. Она даже не знала, насколько она была права.
— Извини ма. Глупый я. Просто, вот... — и тут я решил покаяться за всё что натворил, — Понимаешь, есть такая Штука, это трудно объяснить, эта Штука влияет на сознание..
— Да, да, сынок, я знаю.
Я удивлённо вытаращился на нее.
— Знаешь?
— Да знаю, — она улыбнулась, ее черты смягчились. Она взъерошила мне волосы, как делала это всегда в детстве. Знаю, эта штука называется взросление. Всё в порядке. Я всё понимаю, но есть веще которые делать нельзя. Ты тоже меня извини. Всё-таки я гораздо старше тебя и тут поддалась на уговоры.
— Мам не, эта Штука на руку... — но я не успел договорить, ибо дверь в ванну скрипнула и Катька стала выходить.
Моё сердце остановилось. Мама, которая только-только стала отходить от своего ледяного гнева, просто заморозит и распилит меня на куски, когда сестра с промытыми мозгами всё ей расскажет.
Сестра вышла обернутая полотенцем. Никаких сверкающих жоп и голых сисек. Все более чем прилично.
— Прива, ма. Че он опять натворил?
— Все хорошо Кать. Но не забывай, что ты старшая сестра. Ясно? Ему нужна поддержка. Твой младший брат, должен сдать экзамены, не надо доставать через чур.
— Ладно, ладно, — она закатила глаза.
— Вот и хорошо. А про твои штуки, которые беспокоят тебя, пока не думай, думай, как экзамены сдать. Вся, я пошла.
Мать развернулась. Я все же заставил себя оторвать взгляд от ее бедер. Она была права, не тем была занята моя голова. Похоть слишком сильно ударила мне в голову, что я даже не подумал о последствиях.
Мысли разорвала моя сестра, тренированная, почти двухметровая гимнастка, которая схватила меня и прижала к стенке.
— Ты что?!!!
— Что?
— О нас трепался?!
— Что?!
— Ты вроде умный ботан, но я не удивлюсь, если тебе не хватит мозгов держать вчерашнее в секрете.
— О чем ты? — и тут до меня дошло, сестра испугалась, что я растреплю матери о вчерашнем, как глупый младший брат. — Дурак я, что ль совсем? Отпусти!
Но недаром она была многократной чемпионкой области и умела делать флик-фляки, крутиться на перекладине и ходить на руках. Как бы я не дергался, двинуться не мог.
Она схватила меня обеими руками и прижала к стене. Полотенце без поддержки упало.
Я увидел тренированные напряженные мышцы, вставшие от холода (или не от холода?) соски, кубики пресса, проглядывающие сквозь кожу, и перекатывающиеся элегантные мускулы на бёдрах. Спортивное тело старшей сестры было все в каплях, они стекали, подчеркивая рельеф тела.
Хмыкнув и убедившись,...
что
