жена потащила меня внутрь, мотивируя это тем, что «в палатке мы еще не трахались сегодня». Позже, по аналогичной причине, мы занимались любовью сначала в воде, а потом у ближайшей березки. Там мы делали это стоя. Маруся опиралась о ствол, а я трахал ее в киску сзади. При этом она требовала, чтобы я не думал о ней, а просто сам получал удовольствие. Но и в этот раз Маша как-то догадалась, что я вот-вот кончу. Она проворно развернулась и села передо мной на корточки, желая, чтобы я кончил ей в рот. В четвертый раз спермы было совсем мало, и жена, похоже, решила не упустить ни капли. Она заглотила мой член почти полностью и тщательно высасывала из него все, что там было. Мои руки лежали на ее голове, и гребень под ними почему-то мешал мне. Но стоило мне попытаться снять его, как я встретил решительный отпор.
— Нет! Оставь! Он мне идет!, — чуть не закричала Маруся, на миг оторвавшись от своего занятия.
— Ну идет, так идет. Ничего против не имею. Зачем орать-то?, — недоуменно ответил я.
* * *
5 дней мы прожили у озера в полной гармонии с природой. Погода не подвела ни разу. Утром мы ловили рыбу, днем — загорали и купались, по вечерам болтали обо всем и ни о чем. Еще мы ели и спали, но все эти нехитрые занятия были лишь фоном к нашему основному занятию. Мы занимались сексом. Так, как никогда раньше. Инициатором всегда была Маша. Она была просто неугомонна: ей хотелось секса постоянно! Иногда у меня просто не оставалось сил, чтобы удовлетворить ее похоть. Тогда она удовлетворяла себя сама. Сначала — руками, а потом горлышком найденной на берегу и тщательно отмытой бутылки. Причем, каждый раз она требовала, чтобы я смотрел на нее. Еще я отметил ее не совсем здоровую тягу к моей сперме. Даже если мы занимались любовью в традиционной позе, она хотела, чтобы я кончал непременно ей в ротик. В последний вечер я заметил еще одну странность. Непрерывно воюя с одолевавшими меня комарами, я обратил внимание, что на Машу эти твари не садятся! Даже не подлетают к ней! Она отшутилась тогда, мол «она им нравится, и они не хотят портить ее красивую кожу».
В последнюю ночь я долго не мог уснуть. Сопоставляя все необычности в поведении своей жены, я не мог отделать от мысли, что маслаевская старуха знала, что говорила. Но догадка была слишком невероятной, чтобы быть правдой. Решив все же проверить ее, я протянул руку и погладил мою Машеньку по голове. Гребень был на месте. Со всей осторожностью я извлек его из волос, подумал и спрятал во внутренний палаточный карман для мелочевки. Маруся не проснулась, а только тяжко и протяжно вздохнула, после чего вновь забылась безмятежным сном.
Утром мы сразу занялись сборами. Нужно было успеть на 5-ти часовую электричку, до которой в обход через Уяровский мост нужно было протопать почти 30 километров. Основное было уложено еще с вечера. Я первым делом занялся палаткой, упаковав ее в мешок вместе с подозрительным гребнем. Маша в это время разогревала на огне последний завтрак.
Пропажу она заметила только тогда, когда решила привести перед дорогой волосы в порядок. Отсутствие гребня вызвало у нее непредсказуемую реакцию. Она начала беситься, орать на меня и требовать, чтобы мы немедленно начали поиски. Я решил не сознаваться в своей причастности к этому делу. За что и поплатился. Мне пришлось снова раздеться и лезть в воду на предмет обследования дна. Я усиленно имитировал поиски, пока Маша ползала на карачках по нашей поляне. На бесплодные поиски ушло полтора часа. Дальше тянуть было нельзя, иначе нам пришлось бы ночевать на станции. Приведя себя в порядок, мы навьючились и отправились в путь.
Идти пришлось быстро. Но это была не главная неприятность. Всю дорогу до Уяровки Маша вслух размышляла, где она могла потерять свою находку и пилила меня, что это я плохо искал. Через пару часов она совсем заговорилась, кидая мне различные обвинения и сама же от моего имени на них отвечая.
