не голой идти по улице, сел на стол и нервно закурил. Я даже не обернулась, когда покидала этот подвал и этот дом. Не хотелось мне его видеть больше, ни дом, ни человека, который в нем живет, который сломал мне психику, ранил душу и тело.
Ковыляя потихоньку, все жутко болело: и киска, и пока и грудь, все напоминало о страшных днях заточения в незнакомом подвале, но все же кое-как нашла дорогу домой.
Родители плакали от счастья, что их дочь вернулась, друзьям я так правду и не смогла сказать, а парню... Ох, была не была. После той ссоры, он пару раз звонил и спрашивал про меня, и я все-таки решилась ему позвонить. Позже, мы встретились, и помирились.
Впервые я ощутила нежные объятия мужчины, после тех трех жестоких дней, о которых я даже ему не рассказала, но еще какое-то время наотрез отказывалась от всякого секса.
Вскоре я начала жить обычной жизнью, которая у меня была до заточения в подвале, с парнем у нас стали прекрасные отношения, друзья подбадривали меня своими шутками, я стала дышать воздухом свободы полной грудью, и стала еще больше ценить ее. Но даже спустя месяц я не смогла забыть своего мучителя. Я думала о том, скольким девушкам он еще испортит жизнь, или может он одумался? Что стало с Мишей? Простил ли его Макс?
Я на протяжении всего месяца думала о том, что мне дало это заточение, но никак не могла найти ответ на этот вопрос. Но начав заново половую жизнь, я стала постепенно находить ответ. Мне стали скучны нежные прикосновения в прелюдии, мягкий, медленный и романтический секс, даже смена разных поз не могла удовлетворить меня. Я думала, что душевная травма не позволяет мне получать полноценное удовольствие, что от этого я перестала любить секс, но дело оказалось в другом. Мне безумно чего-то не хватало! И это чего-то: боль, грубость, сила и мое подчинение... О нет, это не может быть! То, чего я так боялась стало приносить мне кайф! Я часами могла просматривать видео с изнасилованием и элементами бдсм, или просто видео бдсм-сессий, ласкала себя, видя, как кричат другие девушки и вспоминая, как кричала я, по десять раз прокручивала у себя в голове моменты наказаний и подарков: как Макс надевает на меня ошейник, дарит кулон, одобрительно шлепает по попе. Я не могла заснуть без подобных фантазий, они мне не давали покоя.
И на одно утро я решила. Взяв с собой все необходимое, и написав прощальную записку родителям, смску теперь уже бывшему парню, я вышла из дома. Дорога была мне уже знакомой и я пошла в тот самый злополучный дом. Дверь была открыта, я вошла, и сразу же нашла в гостиной спящего на диване Макса. Я огляделась: кругом на столе, на полу были пустые бутылки пива, разбросаны сухарики и чипсы. Я села на колени возле парня.
В руке он сжимал ошейник с тем самым кулоном с буквой «А». И тут я поняла, что все эти полтора месяца он ждал меня, по крайней мере мне так очень хотелось думать. Надо же, он подобрал его из дальнего угла, куда я выкинула его... Я нежно начала гладить его волосы, отчего он проснулся. Сначала он не понимал, что происходит, не верил своим глазам, а может это отходняк, после стольких выпитых бутылок пива, а потом посмотрел в мои глаза и еле слышно спросил, зачем я пришла. Я ничего не ответила, лишь налила в стакан кипяченой воды из графина и протянула ему попить.
— Я не пришла, а вернулась. Адель вернулась к своему хозяину...
Я никогда ранее не произносила эти слова, но сказав это мне хотелось говорить это все время: «Хозяин, господин, я твоя Адель, я сделаю все, чтобы мой господин был счастлив», я поняла всю прелесть этих слов, мне самой хотелось называть Макс именно так, и мне самой захотелось ему подчиняться и от одной мысли принадлежать этому человеку всецело, уже приводила меня в бурный восторг. Он сонно улыбнулся и одел на мою шею тот самый ошейник с кулончиком, и я почувствовала вдруг, что я живу и дышу только для моего хозяина.
Эпилог.
Так я
