одно — самое что ни наесть проститутское возбуждение в ее давно не траханной манде. Стареющая сучка сладострастно ахала и охала при каждом погружении в ее влагалище полового члена. Помогая сыну, мать двигала своим пышным задом навстречу движениям его «инструмента». Оба сношались не впервые, но, как ни крути, она все-таки мама, а он ее сынок, и это придавало соитию непередаваемые словами ощущения, а родным «партнерам» дарило неземное наслаждение. Влюбленные сердца бились, как после бега, обоим не хватало дыхания. Для Али и Миши перестало существовать время и окружающее — все, кроме совершающегося полового акта, захватившего их целиком. Мама, закрыв глаза, уже почти что выла, содрогаясь под Мишкиными толчками. Она ерзала сосками по полированному столу и это приносило ей дополнительную сладость. Когда Альбина решила отдаться сыну, она думала, что Мише трудно будет ввести пенис из-за сухости во влагалище, а она сама испытает если не боль, то уж явно дискомфорт.
Как она ошибалась! Член ходил туда-сюда, как по маслу: такого обилия соков она никогда не выделяла. Ее «пещерка» истекала густой липкой пенистой смазкой с характерным терпким запахом. Даже она сама, уткнувшись носом в стол, чувствовала, как пахнет ее пизда. Да, да! Именно пизда! Исключительно это матерное определение женского полового органа было в ее сознании, когдасынок обрабатывал ее сзади.
— Он в моей писе, — думала она. Моя пещерка — его дверь в мир... Он вышел из нее! А теперь опять входит... И выходит... И снова входит... Выходит... Входит... А вот насчет боли она не ошиблась. И боль эта не из-за сухости слизистых влагалища. Мать и не предполагала, что у ее сыночка, ее «мальчика» такой большой половой член. Проходя влагалище он ударялся в стенку матки с такой мощью, что сильно растягивал ее, причиняя матери довольно сильную боль. Низ живота заныл, как при менструации. Ей захотелось, чтобы сын поскорее спустил сперму и вынул свою колоссальную дубину. Ее желание быстро осуществилось.
Миша замер, прекратив фрикции, судорожно дернулся и спустил стон и весь как-будто обмяк.
— Ты кончил? — спросила мать.
— Да...
— Ну вот я и твоя... Твоя жена...
Сын сделал еще несколько фрикций и извлек из влагалища матери мокрый
начинающий увядать пенис. Альбина Валентиновна выпрямилась, повернулась к сыну лицом и обняла его.
— Тебе было приятно, мой мальчик?
— Да... Ты самая сладкая женщина на свете... Мне ни с одной женщиной еще не было так вкусно, как с тобой Альбина...
— Ты можешь опять называть меня мамой...
— Нет! Теперь ты только Альбина. Я буду сношаться с тобой, Алька, каждый день... И, может быть по нескольку раз... А спать мы будем вместе! В твоей постели.
— Хорошо, муженек... Давай я оботру твою пипирочку...
— Нет, детка, оближи ее...
— Альбина не стала сопротивляться и вновь опустилась перед сыном на колени. Он с готовностью оголил свою красную залупу. Несколько раз ударил гибкой вялой колбаской мать по щекам и вложил склизкую головку в ее уста, засунув поглубже. Мягкая кожица, обтягивающая фаллос, при погружении в рот, складывалась гармошкой. Мошонка, в которой обрисовывались крупные яйца, раскачивалась от движения Мишиного тела, шлепками ударяясь о материнский подбородок. Алька, сомкнув по окружности губы, сделала несколько сосательных движений челюстью и языком. Она взяла рукой яйца и, катая их в мошонке, стала во всю сосать пенис, вновь совершая минет. Головка члена была мягкой и упругой, а ниже ее ощущалась языком и губами отвердевшее как кость тело, и чувствовалось, что оно живое и трепетное.
Странное дело, Альбина опять почувствовала влечение и быстрее задвигала языком по половому органу сына. Она с аппетитом слизывала остатки спермы, перемешавшиеся с соком ее влагалища. Второй раз
за сегодняшний вечер она сосала у
