её настойчиво, но бережно. Самсон наблюдал за ними сквозь прикрытые веки и действительно наслаждался, его тело столь сильно нагрелось, что от него поднимался пар, и кожа высыхала на глазах.
Долгоухие не могли наиграться,... они сосредоточились на блестящей головке и всячески дразнили её губами, горячим дыханием, пальцами, будто боясь оторваться отчего-то чудесного, чего-то вызывающего зависимость! Они наслаждались не только придатком, они наслаждались собой, своей развязностью и низменной страстью к куску твёрдого горячего мяса! Они возлюбили фаллос и тихо сходили с ума от невозможности объединиться с ним! Оба! Иллиам быстро и ловко взобралась на Самсона так, чтобы его придаток оказался меж её бёдер. Прижав чёрную дубину к своему животу, она начала быстро ёрзать передком по стволу, порой так часто, что её движения походили на приступы судороги, но женщина больше не могла остановиться! Её глаза закатились, из канальцев брызнули слёзы, соски затвердели и стали похожи на острые наконечники стрел, а из приоткрытого рта виднелся извивающийся, ищущий язык! Она подбиралась к экстазу! Ашуин прильнул к сестре с другой стороны, гибкие эльфские тела зажали придаток с двух сторон, извивающиеся, не останавливающиеся ни на миг!
Самсон почувствовал, что скоро... наконец-то! Ашуин целовал сестру в губы, затем ласкал её сосцы, заставляя её кричать, а потом вновь обратился к тёмной головке. Прекрасный эльф припал к расщелине как только что припадал ко рту Иллиам и с трудом, просунул язык в горячее нутро уретры. Эльфка, не в силах прекратить скользить по фаллосу пульсирующим клитором, ссутулилась, и, дрожа всем телом, лизала шипчики с ободка головки. При этом оба эльфа сладострастно, но тихо, будто на грани сил постанывала, чувствуя, что экстаз затаился в двух шагах. В тот миг, когда в передок Самсону ударила тугая струя тёплой жидкости, а Иллиам издала вопль страсти, смешанный с предсмертным криком раненной птицы, Самсон глухо зарычал, по его телу пробежала волна напряжения. Сперва напряглась его толстая шея, затем вздулись мышцы грудины, затем окаменел живот, придаток дёрнулся, мошонка из большого мягкого мешка превратилась в твёрдый тугой карман, прижатый поближе к фаллосу, и в рот Ашуину ударила тугая и вязкая, горячая струя семени. Она мгновенно заполнила всю ротовую полость эльфа и покрыла лицо. Наполовину потерявшая сознание Иллиам набросилась на сверкающий от влаги набалдашник и получила вторую струю, которая залила всю её грудь, шею, подбородок, рот... Третью струю брат и сестра встретили вместе, щека к щеке, широко раскрыв рты. И хотя из придатка продолжало сочиться семя, больше таких мощных извержений не последовало.
Иллиам сидела на тяжело дышащем, но уже не рычащем Самсоне, его сперма покрывала её ото лба до середины живота и продолжала медленно стекать вниз, Ашуин был у гиганта промеж ног, тоже весь в вязкой белой слизи с одуряющее сильным запахом. Решительная сестра снова опередила брата, мазнув по своей груди пальцем и облизав его. Брови эльфки взлетели вверх, и она стала жадно слизывать сперму с себя.
— Это похоже... Это похоже...
— Сливочный вкус с послевкусием лесного ореха... — тихо прошептал Самсон, смотря в небо сквозь древесные ветви, расслабленный и довольный.
— Да! Именно! Ты пробовал своё семя?
— Мне такое ни к чему, но женщины, пробовавшие его, говорили, что оно похоже на сырой, но ещё тёплый тюлений жир, а я люблю тюлений жир и знаю его вкус. Что там щебечет твой брат?
— Ему нравится. Оно такое густое! Не горькое, не солённое, не сладкое...
— Будешь часто есть танелонскую сперму, и скоро у тебя отрастёт грудь, увеличатся седалище, и ты станешь похожа на настоящую танелонскую женщину, а не на ребёнка. Не смотри так, малышка, вы с братом облегчили тяжёлую ношу... Кстати!
Гигант притянул к себе эльфа и перевернул
