опустел. По настоянию мужа, я была вынуждена отправиться в его родовое поместье на юге Франции, под надзор его тётки — старой фурии. Три месяца без развлечений, три месяца воздержания, я была распалена так, что уже готова была лечь под молодого простолюдина — садовника. Но тётка держала в страхе и послушании всех своих слуг, заставляя их шпионить друг за другом.
Как-то раз, спустившись к завтраку, я была приятно удивлена — кроме хозяйки за столом сидели два красавца — оба широкоплечие, хорошо сложенные, пышущие здоровьем парни. Тётушка представила мне своего внучатого племянника — Жана и его товарища Мишеля. Юноши отправлялись на военную службу к королю и на несколько дней заехали к тётушке. Гости уставились на меня с нескрываемым интересом. Тётка подчёркнуто представала меня как мадам де Бреан — замужнюю даму. Я исподтишка разглядывала красавцев: Жан — шатен с карими глазами, улыбчивый, широкоскулый; Мишель — русоволосый атлет, немного застенчивый. Они оба мне понравились. Мне становилось трудно дышать, пылали щеки, и становилось всё горячее между ног, лоно налилось соком, набухло. Если бы не тётушка я бы обоим дала меня попробовать прямо на столе. Тем более что, несмотря на недовольство тётушки, оба оказывали мне знаки внимания.
После завтрака, тётка услала племянников поохотиться в ближайшем лесу, а меня засадила следить за её белошвейками. Целый день она подсовывала мне всякие поручения, на другой день было то же самое, на третий я взбунтовалась, сказав, что не намеренна страдать от летней духоты в замке и имею право немного погулять по саду и искупаться.
Я шла по тропинке к озеру, где была выстроена купальня для господ, когда внезапно услыхала цокот копыт и мужской смех. Отступив в тень за стволы двух широких дубов, я увидела Жана и Мишеля — они ехали купать свих коней. Мне захотелось понаблюдать за ними из своего убежища — ведь до озера уже было рукой подать.
О, это было волнующее зрелище — расседлав своих жеребцов, оставив на них лишь уздечки, они сбросили с себя всю одежду, обнажённые вскочили в седло, крепко сжав бока коней могучими ногами, и галопом направились в воду. Мускулистые, загорелые, с вьющимися мокрыми волосами, в брызгах и струях воды это были античные полубоги, могучие кентавры. Прислонившись к стволу дерева, я, не прерывая наблюдения, сквозь одежду мяла свои груди, потом задрала платье, сначала слегка касалась пальчиками набухших губок, когда стало терпеть совсем невыносимо, засунула три пальца во влажную промежность... вскоре в ход пошла и вторая рука. Закусив губку, чтобы не выдать себя стонами, я неистово удовлетворяла себя и при этом тёрлась задом о шершавый ствол дерева, всё сильнее двигая бёдрами. Вскоре, я достигла восхитительного экстаза, просто благодаря наблюдению за голыми мужчинами... это и немудрено, после трехмесячного поста.
Придя в себя, я увидела, что мои искусители уже оделись и, взяв коней под уздцы, направляются по тропинке в мою сторону. Они беседовали, и речь шла обо мне. Жан признавался Мишелю, в том, что Диана де Бреан, очень соблазнительная, и он ломает голову, как бы встретится с ней наедине. Тут он несколько раз сделал руками и бёдрами красноречивый жест — он хочет поиметь меня.
— Она меня тоже сводит с ума, я тоже её хочу — взволнованно возразил товарищу Мишель — не на дуэли же нам её делить. В это время они поравнялись с моим укрытием, и я вышла из тени дубов на тропинку. Оба ошарашено уставились на меня. Думаю, по моему взволнованному дыханию и смятому платью они догадались, что я была свидетельницей их купания.
Использовав самый соблазнительный тон своего голоса, на который была способна, я сказала им, что не хочу никакой дуэли, а назначаю им сегодня в полночь свидание в конюшне, только пусть ушлют куда-нибудь выпивоху конюха. Не дав им очнуться, я пошла, не
