сосках ее красовались прищепки. Грудь, попка, внутренняя поверхность бедер быль все в каплях застывшего воска. Животик у Наденьки был раздут, словно она находилась на 4 месяце беременности. А когда она повернулась спиной, выяснилась причина ее странной походки. Из задницы девчонки торчал устрашающих размеров баклажан. Он был даже толще бутылки из-под шампанского, валяющейся под столом. Глаза у Нади были красные, зареванные, в них читались страдания, которые испытывала девочка, но она смешно раскорячиваясь, сновала вокруг стола, стараясь угодить мучителям.
Свету я так и не нашла.
Я бы так и лежала, не пытаясь подняться, но мне безумно хотелось по маленькому, а мужики вряд ли бы обрадовались, если б я сделала это прямо на стол.
После того как я встала, на деревянной столешнице осталась немалая лужа спермы. А по ляжкам моим устремился вниз целый поток. Широко расставляя ноги, я поковыляла в туалет.
— Куда бля? Из тебя же конча льется, как из шланга! Нехер в доме пачкать — Пиздуй вон в сортир уличный!
Мне указали на стандартное дощатое сооружение. Добравшись туда, я облегчилась, и, как смогла, с привела себя в порядок. С помощью одной только туалетной бумаги, без воды, это было сделать тяжело. Я вся была в подсыхающей сперме. Выходя из туалета, я услышала стон. По нему я и нашла Свету. Девушка стояла по пояс в крапиве за туалетом.
— Эй, ты чего туда залезла?
Я подошла ближе и разглядела заклеенный рот, прищепки, такие же, как у Наденьки, на сосках. Руки за спиной, по видимому скованные или связанные.
— Свет, вылазь оттуда! Я не пойду голая в крапиву!
В ответ она замотала головой, разбрызгивая слезы. Пришлось мне, осторожно раздвигая крапиву, матерясь сквозь зубы, и ойкая, пробираться к ней. Подойдя к Светке ближе, я резко сорвала скотч, чтоб отомстить за то что пришлось лезть в крапиву.
— Алиса, помоги, сними меня...
Тут я поняла, почему Светка не могла уйти. В землю была вкопана какая-то круглая палка, похожая на черенок от лопаты. На этот черенок и была насажена девушка, таким образом, что даже встав на цыпочки, она не могла соскочить с палки. Надо сказать, довольно толстой. Я бы не смогла сомкнуть большой и указательный пальчики, обхватив этот кол.
Я представила что чувствует сейчас Светка. Драли ее наверное так же жестко, как и меня, а потом сразу поставили сюда. Нелегко так стоять, если у меня ножки подкашиваются, каково же ей приходится? Да еще с глубок засунутой в анус палкой. Из-за которой не уйдешь, не присядешь, не приляжешь. Прищепки, сжимающие соски и крапива, стегающая по обнаженным ягодицам — ничто по сравнению с этим. Хотя тоже усиливают страдания. Сняв прищепки с ее грудей, попыталась приподнять Светку, чтобы снять с этого кола. Приподнять ее удалось сантиметров на десять, но этого не хватило, чтоб черенок выскользнул из попки. Ножки мои подкосились, и девушка, вскрикнув, насадилась обратно на всю длину. На крик примчались мужики, заклеили ей снова рот, а меня поволокли к столу.
— Ни на секунду нельзя оставить без присмотра! Отпустили поссать, а ты куда полезла? Придется и тебя привязать! Одна Надька послушная, после общения со Стасом. Гы! А с этой че будем делать?
Оказывается мужика из подвала зовут Стас. Он взял старое кресло с продавленной сидушкой, ударом ноги проломил ее окончательно.
Когда они начали спорить насколько глубоко вкапывать обломок черенка от лопаты, я поняла какая судьба меня ждет, и попыталась вырваться. Но держали меня крепко. Широкими от ужаса глазами, как загипнотизированная ... я смотрела, на приготовления. Мужики притащили треснувшую лопату, доломали ее. Оставшуюся часть ручки вкопали в землю, зафиксировав камнями. Кресло поставили над ней, так, что черенок (надо сказать толще, чем доставшийся Светке, да еще и с набалдашником на конце), торчал, сантиметров на 20 сквозь дыру в сидушке. Стас
